Последний день матриархата - [8]

А потом мои мысли снова вернулись к Наташе. Что за ерунда получается? Никак мне не удается встретиться с Наташей! Во сне мешает ее братец, а наяву – отец. Что делать?

Тут я заметил, что наш двор опустел. Наверное, все пошли глядеть ту самую телепередачу. Я заторопился домой.

Не сбрасывая куртки, я включил телевизор. Еще не появилось изображение, а я уже услышал родной голос – по телевизору выступал папа. А вот он и сам собственной персоной.

Папу не узнать – на нем нет маминого передника.

– Сделай тише, – услышал я голос мамы. – И вообще тебе пора ложиться спать.

Я уменьшил громкость. Папа зашептал:

– Любовь – это самое сильное человеческое чувство. Именно она, любовь, и делает человека человеком, в конце концов.

Да, ради такой передачи можно забросить все дела. Я придвинул кресло поближе к телевизору и стал слушать и смотреть папу. Вместе с миллионами телезрителей.

Поверженная королева

Когда на следующий день я пришел в класс и увидел Наташу, то обрадовался и успокоился. Ну уж в школе мне никто не помешает с ней встречаться.

Но не тут-то было. На первой же переменке Наташу окружили мальчишки. После вчерашнего происшествия Наташа сразу стала популярной личностью. Забегали мальчишки и из других классов. Слава Наташи стала поистине общешкольной.

В общем, каждую переменку возле Наташи вились мальчишки. Наташа благосклонно принимала знаки внимания со стороны мужской половины класса, а женская половина ее попросту не интересовала.

Я, естественно, оказался в женской половине, и меня Наташа вовсе не замечала. Я для нее был человеком-невидимкой.

Я очень хотел виться вокруг Наташи, но не вился. Потому что я хотел видеться с ней наедине, а не вместе с классом.

А тут еще меня взяли в оборот девчонки. Их разбирало любопытство. Судя по всему, из Светы и Аллы они вытянули всю информацию, какую можно было извлечь. Но она показалась девчонкам недостаточной. К Наташе они не осмеливались лезть с расспросами – знали, что получат от ворот поворот.

Значит, единственным источником информации оставался я. На переменке девчонки вцепились в меня, вытащили в коридор и, прижав к окошку, отрезали все пути к отступлению. Я попытался вырваться, но где там! Не знаю, как в других школах, но в нашем классе все девчонки как на подбор – на две-три головы выше мальчишек. Поэтому из-за девчонок меня и вовсе не было видно, и я не мог подать сигнал бедствия. Всякий, кто проходил по коридору, наверное, думал, что девчонки уединились и шушукаются, и никто не догадывался, что они меня допрашивают.

Правда, одна возможность удрать у меня все-таки была – сигануть в окошко. Но я вовремя вспомнил, что наш класс находится на третьем этаже, и предпочел отвечать на вопросы.

– Выкладывай, что там было, – кивнув головой на учительскую, строго спросила Лялька.

Как пишут в ученых книгах, Лялька была в нашем классе неформальным лидером у девчонок, а если попросту – заводилой. К тому же совсем недавно вокруг нее вились мальчишки. Короче говоря, Лялька была королевой. Причем правящей. Я, хоть и считался старостой, никакой властью не обладал.

– Где? – я прикинулся непонятливым, чтобы выиграть время, потому что не знал, как выкручиваться.

– В учительской, – Лялька даже топнула ногой, от нетерпения ее лицо вдруг сделалось злым и некрасивым.

Неужели я когда-то был в нее влюблен и притом по уши? Это было сто лет тому назад, еще до появления Наташи. Вспомнив Наташу, я вновь обрел твердость духа.

– А я там не был, – ответил я.

– А где ты был? – словно с ножом к горлу, пристала ко мне Лялька.

– Я прогулял урок, – чистосердечно признался я.

– Ты, маменькин сыночек? – не поверила Лялька, а за ней и другие девчонки. – Не ври! Врать стыдно!

– Я не вру, я говорю правду, – крикнул я.

Вероятно, за плотной стеной девчонок мой крик прозвучал, как мышиный писк.

– Чтобы ты, пай-мальчик, и прогулял урок, такого быть не может, – не унималась Лялька. – Не виляй хвостом, отвечай, эту задаваку собираются вытурить из школы?

Ах, вот оно что! Лялька увидела, что все мальчишки переметнулись к Наташе. Девчонки пока держатся. Но Лялька сама была девчонка и знала, как ненадежны ее подруги. И потому Лялька была бы рада избавиться любым способом от соперницы. Даже с помощью педсовета.

– В нашей школе, – произнес я директорским голосом, – просто так, за здорово живешь, ученицами не бросаются. Их, если надо, перевоспитывают.

Лялька почувствовала, что моими устами глаголет директор, то есть истина, и, фыркнув, удалилась. За ней потянулись Света, Алла и остальные девчонки.

Я вздохнул с облегчением. Хотя понимал, что девчонки мне этого не простят. Особенно Лялька.

Не успели девчонки отойти, как меня взяли в плен мальчишки. Хотя мальчишки в нашем классе не были такими дылдами, как девчонки, а некоторые вообще с меня ростом, однако одноклассников я боялся больше, чем одноклассниц. С девчонками всегда можно договориться, на них слова действуют. К сожалению, у мальчишек самый весомый аргумент – кулак.

– Слушай, Наташка так и сказала, что она одна виновата? – мальчишки оказались более любопытными, чем девчонки. – Это правда?

– Правда, – подтвердил я.