Последний день - [14]

– Помнишь, как мы в детстве тоже так сидели, – начала вспоминать она. – Мечтали обо всем на свете. О машинах, о хорошей работе, о жизни в большом городе, о семьях, о собаках, – намекнула мне на Энди. – Сейчас ни работы, ни семьи, ни большого города. Но мне почему-то больше ничего из этого не надо.

– У нас есть машина, – пошутил я.

– Да, – улыбнулась она, думая о другом.

– Я имел и семью, и хорошую работу, и жизнь в большом городе. Но когда я все это получил, понял, что мне нужно было не это. Работа не приносила никакого удовольствия. А большой город был не тот, который я хотел, и только давил на меня. Среди этой суеты я чувствовал себя как камушек в горной реке. Течение меня несет куда-то, сталкивая с другими камнями. Только ты вырываешься из этой суеты и тут же погружаешься обратно. И ради чего так жить? Какой смысл быть как все?

Семья была только на бумаге. По факту я нужен был жене и ее родителям только для перевозок, оплаты счетов и иногда развлечений. Я сам смог выбрать для себя только Энди. Мне попалась его фотография в интернете, и я понял, что если не куплю его, то оба мы проживем несчастливо. Понял, что между нами какая-то связь. Когда я его принес, мы поссорились с женой. Она сказала, чтобы я выгнал пса.

Я не был подкаблучником, дело было не в этом. Это не так происходит, что на тебя валят все и сразу. Один раз уступил человеку, второй – и не замечаешь, как ты уже ходишь по струнке. Я мог высказать свою точку зрения, но не мог ее отстаивать. Она обижалась, а я хотел обычного спокойствия и шел на уступки просто для того, чтобы мы не ругались, но надо было сказать, что так нельзя. А я трусил. Чувствовал себя маленьким, когда на самом деле на мне держалось все. И тогда я ушел с Энди.

В то время еще не было вымирания. Это был единственный мой самостоятельный выбор. В тот раз я ночевал три дня в машине. Тогда у меня был семейный минивен. Не понимаю, зачем он нужен был, если у нас даже детей не было.

Потом она потребовала вернуться, потому что не хотела, чтобы соседи задавали вопросы. Я заявил, что вернусь только с Энди. Она с огромным нежеланием впустила его в дом. И сказала, что для него она ничего не станет делать. Я сам с ним гулял, кормил его, водил к врачу и ухаживал за ним. И в какой-то день, когда человечество было уже на пике вымирания, я сказал себе: возможно сегодня мой последний день, давай-ка не упустим его! Я взял Энди. Машину оставил жене. Быстро купил мой «Мустанг» и рванул в город Ангелов[3] без еды, воды и всего прочего. Просто поехал туда, куда хотел.

Всю жизнь я жил без тепла от окружающих меня людей.

– А сейчас?

– Сейчас я получаю тепло от тех, кто мне дорог, и мне хочется дарить его намного больше. Даже от Ирвина тепла больше, чем от большинства людей, – решил разбавить шуткой, чтобы разговор не был слишком депрессивным.

– И кстати, никакой работы! – с радостью подметил я. – Сейчас мне намного лучше, чем в «большом городе».

Я показал его в кавычках, чтобы подчеркнуть мое безразличие.

– А у меня не было ни работы, ни машины, только «семья», – повторив мой жест, Лаура кавычками показала фальшь этого слова в ее случае.

– В лице Гарри и его ручных неандертальцев. У меня такое ощущение, что они меня как домашнее животное держали. Даже ты к Энди испытываешь больше уважения, чем они ко мне.

– Мы твоя семья.

– Да, ты всегда был частью моей семьи. Вы теперь моя самая настоящая семья, и без всяких кавычек.

– Это была моя лучшая… Да что там ночь! Это был лучший день в моей жизни, – не побоялся я такого заявления.

– Это точно. Лучший закат и лучшая ночь в лучшей компании. Самый лучший день. Если бы это был мой последний день, я бы не пожалела.

– Полностью согласен. Но пожить еще хочется! – через миг я понял, что болтнул лишнего.

Мы решили прилечь и просто продолжили наслаждаться звездами. Мы пролежали так не один час. Разговаривали ни о чем. Задумывались. И говорили о том, кто что знает о звездах. Нам было хорошо. А как она удивилась, когда узнала, что свет от Солнца до Земли идет 8 минут 19 секунд, а от звезды «Диадема» вообще 46 лет. И мы всегда смотрим в прошлое.

Потом мы пошли в дом. Наши питомцы так и спали на пирсе. Лаура подошла к аудиосистеме, включила песню Kygo «Stole the Show». Лилась спокойная музыка. Лаура начала тихонько танцевать. Она двигалась медленно и плавно, как волна в тихом и спокойном океане. Она постепенно приближалась ко мне.

– Мы раньше с тобой танцевали? – спросила она.

– Что-то не припомню…

Лаура резко развернулась на 360 градусов. Взяла мою руку в момент, когда в песне наступило затишье перед припевом.

– Так давай! Вдруг это последний день, когда мы сможем это сделать!

Я только улыбнулся в ответ. Тут начался припев. И я тоже потихоньку подхватил танец. Лаура двигалась плавно и ловко, умудряясь всегда держать меня за руку. Она начала двигаться вокруг меня. Мы взялись за руки, и я тоже стал двигаться более активно. У меня в первый раз было так, что я не подстраивался под музыку, а был с ней одним целым. Но даже при этом, так волшебно и завораживающе, как Лаура, я не мог танцевать.

Мы с ней сочетались. Наши движения не мешали друг другу. Мы предугадывали на несколько шагов вперед, что будет делать каждый из нас. Тем самым могли подстраиваться друг под друга. Тут я закрутил ее так, что она прижалась ко мне спиной и своей рукой обняла себя. В припеве в нас как будто вспыхнуло пламя. Пару движений – и я притянул ее к себе, взял за талию и наклонил назад. Она была почти параллельна полу. Волосы ее красиво свисали назад, и лицо было полностью открыто. Она не из тех, кому волосы придают «правильную» форму лица. Все от природы, все от природы… Ее держала только моя рука. Это произошло в тот момент, когда звучала спокойная мелодия. Мы смотрели друг другу в глаза. У нее они по-детски блестели и улыбались. Я начал приближаться к ней, она и сама потянулась ко мне. Хотя из того положения, в котором она была, это было сложновато. Глаза закрылись. И мы поцеловались. Тут заиграл финальный припев. Для меня каждый поцелуй был волшебным. И этот не исключение. Мы посмотрели друг на друга. Так, как на человека, которому взглядом хочешь показать, что он для тебя все. Мы остановились. Она обняла меня за шею, а я держал ее за талию. Мы соприкоснулись лбами и кончиками носов. Наше спокойствие выбивалось из динамичности песни, но нам не было до этого никакого дела. Уж не в конец же света следовать правилам! Песня постепенно заканчивалась.