Последний бойскаут - [13]

— И ты считаешь, что это справедливо, да? — уточнил Джимми — без особого, впрочем, запала. Поник его возбужденный фаллос, поникло и что-то в душе. О чем тут спорить, что доказывать? Сказано же — неудачник.

— Чивер на тебя жалуется, Дикс, — сказал второй охранник. — Говорит, ты тут дебош устроил. Обещает Маркому пожаловаться.

— Да имел я вашего Маркома — мне он до звезды!

— Тебе, Джимми, — да, конечно. Но не нам, пойми… Не хотелось бы терять работу, понимаешь? Ты уж извини, мы-то тебя всегда уважали…

— Да идите вы со своим уважением, — отмахнулся Джимми и стал одеваться.

Три голые девицы притихли на постели. Первой осмелела рыжая:

— Эй, мальчики! Если вы забираете у нас такого классного жеребца, то, может быть, сможете его заменить, а? Не бросайте бедных девушек в беде!

— После, после, — равнодушно отозвался охранник.

5

Пыль, которую поднимали проезжавшие по дороге машины, грязно-бежевыми облаками висела в воздухе, оседала на листьях деревьев, и они казались сухими и мертвыми. Палящее солнце застряло в самой середине ядовито-синего неба и не желало сдвинуться хотя бы на сантиметр, и все светило и светило, загоняя людей в прокуренные бары, душные дома, жаркие автомобили.

Из-за поворота показался небольшой белый домик, увитый запыленным плющом. Джо усмехнулся: это был его дом, его бывший дом. Чертовски странное чувство: тысячу раз тормозил у этого дома, толкал калитку, шел по усыпанной белым гравием тропинке к двери, поднимался на крыльцо, всегда думая о чем-то другом; а сейчас делаешь это в тысячу первый раз и понимаешь, что это уже чужая калитка, чужая тропинка, а у тебя нет своего дома, потому что этот потерян, а другой еще не найден.

Самое дохлое дело для человека — потерять свой дом. И не обязательно он должен быть таким, как его рисуют дети, — с камином, собакой в конуре и черепичной красной крышей. Это может быть захламленная квартира, с телевизором, превратившимся в подставку для бутылок, это может быть роскошная вилла с бассейном или нищая лачуга — но там должен быть кто-то, кто любит тебя, кто верит в тебя, и ждет тебя, каким бы и откуда бы ты ни возвратился.

Джо в этом доме не ждали. Он понял это сразу, как только распахнулась дверь и увидел глаза поспешно запахивающей халатик Сары: в них были недоумение, досада и почему-то испуг.

— Ну, здравствуй, — прервал молчание Джо. — Я вижу, что меньше всего ты рассчитывала увидеть меня.

Сара завязывала уже третий узел на поясе халата.

— Я думала, что ты в Лас-Вегасе…

— Хм, да ты хорошо осведомлена о моей жизни. Это правда, я был в Лас-Вегасе. Но ты же не думала, что я останусь там навсегда. Должен же я был когда-нибудь вернуться и посетить родимый дом, дабы засвидетельствовать свое почтение любимой жене.

— Не ерничай. — Сара уже успокоилась и смотрела на него устало и с легкой улыбкой. — Где ты ночевал?

— В кабинете. — Только сейчас Джо почувствовал, как он устал от того, что уже два дня не менял одежду. Ладно, душ можно будет принять потом, а для начала стоит хотя бы ополоснуть руки.

Пол в ванной был забрызган, полотенце — мокро, и Джо сначала даже обрадовался, что не увидел свое помятое лицо в зеркале, которое запотело от пара. Наверное, Сара принимала душ, когда он позвонил в дверь.

Он вышел из ванной. Сара расчесывала перед зеркалом волосы. Они чуть-чуть потрескивали, и по ним пробегали электрические искорки — так почти всегда бывает, когда слишком быстро проводишь щеткой по сухим волосам. Но только по сухим…

Джо криво улыбнулся и закурил. Голоса дочери слышно не было, и потом, когда она выходит из ванной, пол обычно залит по колено, а на крючке вместе с полотенцем всегда висит какой-нибудь забытый ею предмет туалета, который она с криками и причитаниями начинает разыскивать часа два спустя.

— Сколько ты проиграл? — не глядя на мужа, спросила Сара.

— Я был там не для того, чтобы играть, тебя плохо проинформировали, — веско произнес Джо. — Там нужно было проследить кое за кем…

Сара повернулась к нему, и глаза ее лукаво блеснули.

— Ну, пятьдесят долларов, хотя я не понимаю, с какой стати это тебя интересует, — пробурчал Джо.

На диване лежал детский рисунок. Джо взял его и бесцельно повертел в руках. Среди кривоватых елок изогнулся страшный карлик-уродец, с суковатой палкой в руках и острыми зубами. Под карликом стояла подпись: «Сатана Клаус».

— Это еще что? — спросил Джо, показывая уродца Саре. — Сатана Клаус. В общем-то остроумно.

— Это было домашнее задание Дерен. И теперь из-за ее остроумия нас вместе вызывают в школу.

— А кстати, где она? — как бы нехотя поинтересовался Джо.

— У друзей. — Сара уже закончила причесываться и теперь подкрашивала губы. Джо увидел еле заметный след помады на ее виске.

— А… зубы у Дерен все такие же, как и раньше? — смутное беспокойство, постепенно переходящее в ясную уверенность, охватило его, и он говорил первое попавшееся, что приходило в голову. Сара, по счастью, не замечала его тревоги.

— А ты бы еще через годик появился и спрашивал, что у нее с зубами! Ходила с ней на той неделе к стоматологу, и эти сволочи поставили железную пластинку. Теперь бедной девочке ходить с этой штукой во рту до четырнадцати лет! Ну да ведь Дерен все равно не продержится больше месяца, выбросит ее где-нибудь и останется на всю жизнь с кривыми зубами. Если бы у нее только зубы были, как у тебя, но Дерен ведь и упрямая такая же.