Последний бой майора Петтигрю - [21]

— Вот вы где, майор, — раздался голос. Он выпрямился и моргнул. Рядом с ним стояла миссис Али, держа в руках большую сумку и библиотечную книгу. — Я не нашла вас на парковке.

— А который час? — спросил майор и в ужасе взглянул на часы. — Я потерял счет времени. Прошу меня простить.

Теперь, ненамеренно добившись того, о чем никогда не осмелился бы просить, майор пребывал в совершеннейшем смятении.

— Ничего страшного, — сказала она. — Я знала, что вы придете, и раз уж выглянуло солнце, решила прогуляться и почитать новую книгу.

— Я, разумеется, оплачу парковку.

— В этом нет никакой необходимости.

— Тогда позвольте мне хотя бы угостить вас чашкой чаю? — спросил он так быстро, что слова вылетели из его рта, толкаясь и спотыкаясь. Она колебалась, и он продолжил: — Если, конечно, вы не торопитесь домой.

— Нет, я не тороплюсь, — сказала она и огляделась по сторонам. — Если погода не испортится, можно прогуляться до кафе в саду. Если вы не против, конечно.

— Это было бы прекрасно, — сказал он, хотя и подозревал, что в этом кафе чай подается в пластиковых стаканчиках с порционными сливками, которые совершенно невозможно открыть.

Они брели по набережной в сторону востока, и вокруг них разворачивалась трехмерная панорама истории Хэйзелбурна. Выложенные на просушку сети и рыбацкие лодки, возле которых сидел майор, были частью старого города, дома которого теснились вдоль узких мощеных улиц. В витринах кривобоких магазинчиков времен Тюдоров лежали пыльные кучи дешевого хлама.

Дальше начинался город побогаче. Сначала шла викторианская набережная: медные крыши, белые стены и причудливые кованые ограды у самого канала. Вдали от набережной особняки и отели становились еще более величественными. Каменные портики и темные навесы, нахлобученные на высокие окна, казалось, выражали неодобрительное отношение зданий к суете, царившей внутри. Каждый из отелей занимал по кварталу; их разделяли площади, окруженные особняками, или широкие улицы с самыми обычными жилыми домами. По мнению майора, архитектурные красоты были безнадежно испорчены обилием припаркованных автомобилей, натыканных тут и там, точно изюм в булке.

После «Гранд-отеля», носившего свое имя совершенно заслуженно, экскурс в историю города внезапно прерывался: здесь начинались меловые скалы. Майор частенько проходил по набережной из конца в конец и каждый раз думал, что эта картина символизирует отказ природы подчиниться гордыне человека.

В последнее время его беспокоило, что прогулка и эта метафора настолько сплелись, что застряли у него в мозгу. У него уже не получалось гулять и думать о результатах скачек, например, или о том, что пора перекрасить гостиную. Он винил в этом отсутствие собеседника, которому можно было бы высказать эту мысль. Возможно, если за чаем возникнет пауза в беседе, можно поделиться своим наблюдением с миссис Али.

Миссис Али шагала неторопливо, а майор шаркал рядом, пытаясь идти с ней в ногу. Он уже забыл, каково это — подстраиваться под женскую походку.

— Вы любите гулять? — спросил он.

— Да, я стараюсь выбираться на утренние прогулки три-четыре раза в неделю, — сказала она. — Я та самая безумная леди, которая бродит по лугам на рассвете и слушает птичий хор.

— Нам бы всем следовало к вам присоединиться, — сказал он. — Эти птицы каждое утро творят чудеса, и весь мир должен проснуться и услышать их.

Он часто не спал по ночам, прикованный к постели бессонницей. Не в силах пошевелить пальцем, он чувствовал, как бежит по венам кровь. Так он лежал, глядя на бледные очертания окна, ожидая появления солнца. Но прежде, чем небо начинало светлеть, просыпались птицы. Сначала — обычное чириканье, а затем трели и свист превращались в поток музыки, в хор, пение которого лилось из кустов и деревьев. Услышав эти звуки, он вновь обретал способность пошевелиться, потянуться, и паника отступала. Взглянув в окно, где небо уже голубело, он засыпал.

— Мне, наверное, стоит завести собаку. Никто не считает собачников ненормальными, даже если они гуляют в пижамах, — заметила она.

— Что вы сегодня взяли в библиотеке?

— Киплинга, — ответила она. — Библиотекарь взял на себя труд сообщить мне, что это детская книжка, но дело в том, что ее действие происходит в этих местах, — она показала майору обложку «Пака с холмов», которого он много раз читал в детстве. — Раньше я читала только его индийские книги, вроде «Кима».

— Я привык считать себя поклонником Киплинга, — сказал майор. — Боюсь, в наше время он вышел из моды.

— Вы имеете в виду, что он не популярен среди нас, бывших туземцев? — спросила она, подняв бровь.

— Нет, что вы… — замялся майор.

Он не был готов отвечать на такой прямой вопрос. Его мысли лихорадочно метались, и на мгновение ему показалось, что в конце набережной, повернувшись в сторону города, стоит Киплинг — в коричневом костюме и с пышными усами. Он бросил взгляд вперед и понадеялся, что разговор увянет сам собой.

— Я и в самом деле лет двадцать его не читала, — сказала миссис Али. — Он казался частью мира, который отказывался переосмыслять значение империи. Но с возрастом, боюсь, я стала сентиментальной. Нелегко во всем сохранять юношеский пыл, правда?