Последний бой Лаврентия Берии - [33]

– А знаешь, комполка, – повернулся генерал к Половцеву, – я этого парня у тебя заберу. Славный парень.

Павел перевел взгляд на полковника. Не было у него ни малейшего желания идти куда-то в штаб, хотя там и безопаснее, и кормят лучше. Однако командир лишь глаза отвел: сам не рад, но с членом Военного совета не поспоришь.

– Полчаса тебе на сборы, – жизнерадостно продолжал генерал. – На награждение личного состава прибудешь с вещами. Сразу после того двинем дальше. Пиши приказ, – повернулся он к незнакомому полковнику из своей свиты, – откомандировать лейтенанта Короткова в мое распоряжение.

– В чье распоряжение-то? – тихонько спросил Павел у Половцева, когда генерал, еще раз хлопнув его по плечу, двинулся дальше. – Кто это?

– Член Военного совета Хрущев, – неохотно ответил комполка. – И дернуло тебя, черта, вылезти. Спал бы себе и спал.

– А как у него служить? – не отставал лейтенант.

– Служить у него хорошо. Если жив останешься. Он под пулями шастает, как у себя по двору. На адъютантов то и дело похоронки пишут, а сам как заговоренный… Ладно, бывай!

Досадливо махнув рукой, Половцев поспешил дальше по траншее догонять начальство.

Так Павел стал ординарцем Хрущева. Почти два года они были вместе, Коротков за это время получил капитана и четыре ордена – не за близость к штабу, а вполне заслуженных. Его генерал сам пулям не кланялся и другим не позволял. Павлу приходилось и донесения под обстрелом носить, и роту в атаку поднимать вместо убитого командира. Самый его любимый орден – Красную Звезду – дали за последнюю ходку за линию фронта. Узнав, что полковая разведка две недели не может взять языка, Хрущев разозлился всерьез, распек всех в штабе, а потом велел:

– Пашка! Возьми группу и без офицера не возвращайся.

Разведчики поначалу косились на штабного, но, поняв, что перед ними такой же отчаянный «ходок», как они сами, подчинились ему по-настоящему. Им повезло: обратно возвращались с обер-лейтенантом. Хрущев радовался, как ребенок, что удалось «умыть» начштаба, который уверял, будто бы на их участке немцы осторожны, как кролики, и взять пленного нет никакой возможности. Ну, а на награды за храбрость он никогда не скупился.

В начале сорок четвертого Хрущева отправили возрождать разоренную немцами Украину. Короткова он взял с собой, но на мирной работе разведчик не прижился, заскучал. Тогда Никита Сергеевич поговорил с командующим округом и пристроил бывшего ординарца в военную разведку. Считалось, разведчики должны… впрочем, никто из них толком не знал, что они должны делать в глубоком тылу. В грубой послевоенной реальности они наравне с эмвэдэшниками, смершевцами и истребительными отрядами гонялись за бандеровцами и прочими бандитами, которыми кишели леса и села Западной Украины. Хрущев, казалось, забыл про него – но это только казалось. В 1949 году Никиту Сергеевича перевели в Москву, а в 1951-м майор Коротков внезапно получил направление в Военно-дипломатическую академию. В округе, оформляя документы, ему сказали, что вызов пришел аж из самой Москвы. А в Москве был только один человек, который мог вспомнить о нем и тем более «прикрыть» неподходящее происхождение польки жены – первый секретарь областного комитета партии и секретарь ЦК Никита Сергеевич Хрущев.

Вообще-то Павел дома о работе не говорил. Но это была не секретная информация, и он почти весь вечер рассказывал притихшим соседям, как воевал рядом с Хрущевым, какой тот замечательно храбрый, веселый и простой человек. И к концу вечера они совершенно забыли о враге народа Берии, как будто того и не было никогда на земле…

29 июня. Кабинет Хрущева. 14 часов 45 минут

Еще утром прокурор Украины Роман Руденко находился в своем киевском кабинете. Вызвали его внезапно. Он едва успел заехать домой за «командировочным» чемоданчиком и через полчаса был уже на аэродроме. О причине вызова ему ничего не сказали, и Роман Андреевич даже и гадать не пытался, зачем он понадобился в Москве. Судя по сроку командировки – семь дней – и спешности вызова, дело было важное. Однако ему даже во сне не приснилось бы, какое назначение и какое поручение он в этот день получит.

Хрущев тоже пребывал в некотором замешательстве. Роман, конечно, свой человек, но Никита Сергеевич не был уверен до конца, что новый Генеральный прокурор Союза поймет его правильно. Приходилось быть с ним откровенным, но до какой степени с ним можно быть откровенным, этого он не знал.

– Здравия желаю, товарищ первый секретарь! – улыбнулся Руденко. – Прокурор Украины по вашему приказанию прибыл!

– Ох уж эти твои шуточки, – засмеялся в ответ Хрущев. – Уморил! Ну, проходи, товарищ бывший прокурор Украины. Приказываю присаживаться. Как добрался?

Услышав слово «бывший», Руденко напрягся, но виду не показал:

– Как Золушка, в дороге отдохнул.

– Что, работы навалилось?

– А когда она не наваливалась? – Руденко сделал еще одну мгновенную паузу и наконец, не выдержав, спросил прямо: – Выходит, не справляюсь, раз снимаете?

– Справляешься, – ободряюще засмеялся Хрущев. – Потому мы тебя не только снимаем, но и назначаем. Будешь Генеральным прокурором Союза. Сафонова мы отстраняем, поскольку вот он-то как раз не справляется. Приказ о твоем назначении уже подписан. Принимай дела. С чего начинать, объяснять не надо?