Последний богатырь - [9]

– Почему это?! – подскочил Свистослав Златоглавый. – Что это значит?! Сговор?! Дворцовый переворот!? Иль, – прищурился князь, – тот самый рунийский бунт безжалостный и беспощадный?!

– Да расслабься, князь, – фамильярно положил палач тяжёлую руку на плечо своего прямого начальника. – Сам ведь знаешь, шуту по закону даже подзатыльники давать запрещено, а чтобы розгами или голову с плеч, это равносильно политическому самоубийству. На то он и шут гороховый!

– Верно! – опомнился князь, моментально сменив гнев на милость. – Фу-у! Нервишки шалят. Ладно, забыли. Давай уж, Сарканя, руби правду-матку, но не перебарщивай. Я всё же здесь покамест не пустое место.

Шут исподлобья посмотрел на князя и, чуть помедлив, ответил буквально следующее:

– Всё что здесь нагородили твои, князь, помощнички, яйца выеденного не стоит по одной простой причине – некем заслон ставить. Земли у нас полно, спору нет; народу куча; экономика ни шатко, ни валко, развивается; государство, вроде как солидное, вес в мире имеет. А почему тогда на нас какое-то плутовское королевство «бочку катит», причём необоснованно, не по понятиям, так сказать?

– Да, и почему? – солидарный с началом шутовских высказываний спросил князь, думая, что вопрос риторический. Но он ошибся.

– Благодаря твоим реформам! – рубанул, не подумавши, правду-матку, шут. – Ты же нас слушать ни в какую не хотел; со своими боярами дров наломал, а как жареный петух клюнул, сразу «на троих соображать» позвал, да поздно уже.

– Как так поздно? Почему? – побледнел князь, хотя поначалу собирался гневно отчитать шута.

– Благодаря твоим реформам, – повторил изречение шута палач. – Ну вот, например, на кой чёрт ты профессиональную дружину разогнал, а рекрутский набор с пожизненного до пятилетнего срока срезал. Они же, сопляки, даже портянки за такой срок не научатся правильно наматывать, не то что ратному делу «должным образом». Это хорошо, что ещё не додумался на год рекрутов призывать, вообще курам на смех было бы.

Шут и палач дружно, но невесело рассмеялись.

– Зато сколько денег в казне сэкономили, – попытался парировать князь доводы собеседников. – Сколько уходило на дружину, уму непостижимо. Несколько годовых бюджетов этой самой Плутвы.

– Вот-вот, точняк. Теперь кормить будешь Плутву окаянную, – «передёрнул» шут опять не в пользу своего рачительного начальника. – Не хотел ты, княже, свою рать кормить, будешь чужую потчевать, и ещё дороже обойдётся. Их вояки кашу с щами не едят, им облизанью с бифидоштексами подавай. Тьфу!

– Что есть, то есть! Не на том экономил, князь, – поддержал шута палач.

– А про «мобрезерв» забыли? – встрепенулся князь, «разыгрывая» очередную «карту». – Клич кинем! Всех под копьё поставим! Лозунг «За Родину-мать» выдвинем!

– Нет, сопляки-недоучки тебе точно не подмога, – со знанием дела «побил» его «карту» палач. – Бывалые же вояки, нынче разве что в партизаны сгодятся, а одними партизанами войну, как в прошлый раз, не выиграть.

– Ты бы ещё княже предложил понадеяться на покровителя страны нашей Яр-бога Триждысветлого. Как юродивые всё время обещают, что вот-вот сойдёт рать небесная нам в подмогу и тогда всем места мало будет. Смотри на вещи трезво, князь!

Свистослав уныло вздохнул.

– Ну а может наших дружинников, солдатушек-ребятушек родимых, назад попросить? – совсем уже как-то неуверенно предложил князь и сжался в комок.

– Ага! Ищи-свищи их теперича! – продолжил «добивать» князя шут. – Они – мастера боевых искусств. Их заморские купцы, да правители себе в охрану пачками переманили. А после походов наших витязей на усмирение горных троллей, орков и гоблинов, когда тридцать трёх богатырей, Герач – прежний палач, тот, что с немого согласия князя Борисея, бросили в настоящее пекло против гоблинских полчищ, солдатушки вообще властям, то бишь вам, не верят.

– Это да! – согласился князь Свистослав. – Зря тогда бесноватого Борисея на царство допустил Михаставр своим малодушием. Навсегда это позорище пятном на его лысом челе легло. Лихо Рунию-матушку потрепало при этих деятелях.

– Да и на тебя лично обижены они, князь, – поддал «жару» палач.

– Да о каких обидах речь может идти, когда наша общая родина в беде! – пафосно произнёс князь и налив только себе, выпил «за победу рунийского оружия».

– Принципиальные они, дружинники, – добавил палач и, взяв у князя шкалик, разлил себе и шуту остатки водочки. – Пока не извинишься лично, не придут.

Оба выпили не чокаясь.

– Кстати, «за рунийское оружие», – выставил палец шут. – Оно морально устарело. Сейчас уже такие мечи как у нас никто не куёт. Для своего времени «меч-кладенец», «кладаш» в простонародье, был чудо-оружием, а нынче и он «поза-позавчерашний день». Все уже давно в доспехах сплавы используют, их катапультой-то не пробьёшь, а мы всё кольчуги вперемежку с лаптями плетём.

– Да-а, мне бы легендарный «ядрёный щит» Велесара, или хотя бы одну «булаву» Перувла, – мечтательно закатил глаза князь. – Я бы показал им кузькину маму в ихней юнайтед нейшенле и ещё каблуком кому-нибудь челобитную устроил.

– Кстати, насчёт оружия богов. Я намедни у одного лазутчика выпытал, что у заморских есть такое чудо – боевые топоры «томагавки», – как бы невзначай добавил палач. – Что за штуковина и как они фунциклируют не знаю, врать не буду. Но бают как на исповеди, якобы одним таким «томагавком» зрелого дракона вдребезги разнести – раз плюнуть.