Последние километры - [75]

Комбриг связался с Бакулиным. У того уже работали саперы, разминирование шло нормально. В этот же миг Березовский увидел Никольского.

В тусклых сумерках подвала среди страшного беспорядка инженер-майор как всегда выглядел эффектно и самоуверенно. Красные от переутомления глаза сверкали возбужденно и радостно. Иван Гаврилович набросился на него с упреками. Никольский вежливо выслушал их, не оправдываясь, спокойно сказал:

— Раздобыл, товарищ комбриг.

— Что вы раздобыли? Манну небесную? Фрицы жгут нас фаустпатронами, а вы…

— А я искал. Понимаете, теоретически это очень просто. Средство от фаустпатронов существует. Стальные щиты, служащие дополнительным панцирем. Но где достать стальные листы, когда ни один завод не работает? А я, представьте себе, раздобыл. На станции Осдорф в эшелоне.

Комбриг оторопел. Вот тебе и Никольский!

— Как же их перевезти?

— Уже перевез.

Радость и благодарность звучали в голосе комбрига.

— Айда к ребятам!

Но не так легко вырваться с командного пункта. Вошел Тищенко со странным юношей и еще более странной девушкой.

— Ко мне?

— К вам, товарищ комбриг.

Березовский недовольно поморщился, кивнул Никольскому:

— Немедленно свяжитесь с комбатами.

Только теперь Березовский заметил, что инженер-майор был не один: у входа в подвал его ожидали два техника-лейтенанта. Комбриг узнал их, это были два Юрия, вместе с которыми они недавно измеряли уровень воды в Одере. На улице стояли нагруженные стальными щитами «студебеккеры» Никольского. Мимо них с поднятыми вверх руками понуро брели обезоруженные фрицы, выкуренные из нор соседнего квартала.

Тищенко тем временем что-то объяснял Терпугову, показывая на задержанных девушку и парня. Начполитотдела приказал Горошко, выходившему следом за Никольским:

— Переводчицу!

— Слушаюсь, товарищ замполит!

Юноша прилично одет — в черном, почти незагрязненном костюме. Высокий, светловолосый, чуточку похожий на Настиного мужа — чужеземца Граафланда. Девушка — типичная азиатка, со смуглым лицом, черными, диковатыми глазами, в аккуратном белом платье, тоже непривычно чистом для этого дыма, копоти, пыли.

Юноша что-то горячо доказывал по-немецки с мягким провинциальным произношением. Указывая на себя, он вместо «их» говорил «иш», а слово «медхен» произносил, как «медшен». Девушка молчала.

— Кто они? Где вы их задержали? — спросил комбриг у майора.

Тищенко ответил, что они сами натолкнулись на разведчиков, разыскивая советских офицеров. Если посмотреть на их аккуратную одежду, можно подумать, что эта пара свалилась с неба.

Вошла Катерина Прокопчук. За эти несколько недель девушка совсем освоилась, тревога из ее глаз исчезла, движения стали более уверенными, а выражение лица — более спокойным. Ей очень шли хромовые сапожки, зеленая суконная юбка, гимнастерка и пилотка цвета хаки. В особенности пилотка. Она придавала ласковой и рассудительной девушке задиристо-лихой вид.

Катерина не все поняла из непривычного говора юноши, но ей помогла его спутница, говорившая по-немецки выразительнее своего друга. Наконец Катерина смогла изложить суть дела.

— Его зовут Адам Фихтель, он эльзасский немец, в Берлин прибыл нынешней зимой по заданию подпольной антифашистской организации «Красная капелла». Центр организации — за границей, в Париже, разведгруппы действовали в Брюсселе и Берлине. Фихтелю нужно было найти надежное укрытие, и он устроился шофером в посольство Сиама. Возил дочь посла Вантанг — так зовут девушку — на уроки музыки. Они полюбили друг друга, и он постепенно доверился ей. В усадьбе посольства расположено небольшое святилище, где в дни религиозных праздников молились Будде посол и его семья. Оттуда Адам Фихтель вел радиопередачи. Там они были и прошлой ночью, когда на сиамское посольство упала бомба, стерев его с лица земли. Родители Вантанг и все сотрудники погибли. Святилище уцелело.

— Я ведь говорю: с неба упали, — пошутил Тищенко.

— Постойте, постойте. — прервал Терпугов. — Какое святилище? Какие передачи?

Катерина передала вопрос юноше и тотчас же перевела его ответ:

— Передачи «Красной капеллы», адресованные антифашистскому центру. У них была агентурная сеть, ведшая наблюдения за передвижением гитлеровских войск, движением на железных дорогах, изучала настроения солдат, офицеров, населения. Члены организации проникли в отделы генерального штаба, органы гестапо, добывали секретнейшие сведения.

Юноша патетически воскликнул:

— Мы не покорились. Антифашисты Германии боролись. Нас поддерживали друзья во всей Европе. Много наших товарищей погибло в застенках гестапо на Принц-Альбертштрассе…

Присутствующие слушали эту историю, не веря ни единому слову. Сказка, легенда, фантазия. Только Катерина не сомневалась:

— Я слыхала о «Красной капелле».

Не призналась, от кого именно слыхала. Не хотела вспоминать Альфреда Шаубе. Пускай уйдет в небытие все, что связано с этим человеком. Катерина искренне сочувствовала Вантанг, нежной и мужественной девушке с далекого континента. «И тебя задела грозовая туча…»

— Отправьте в штаб армии, — приказал комбриг. — У нас достаточно хлопот и без них. — Посмотрел на часы: «Уже должен бы появиться Полундин».