Последние километры - [37]

Командир бронетанковой дивизии «Рейх» генерал-лейтенант Карл-Иоганнес Брукнер досконально знал рельеф местности. Она затрудняла широкий маневр, поэтому он решил осуществить прорыв по трассе Глейвиц — Оппельн. Это направление, безусловно, предусмотрит советское командование и сосредоточит здесь основные огневые средства. Поэтому русских необходимо ввести в заблуждение: имитировать наступление на трассе, а тем временем обойти их позиции двумя боковыми дорогами. Только двумя, во избежание раздробления сил. На карте генерала Брукнера начерчено три направления. Прямая красная стрела — легенда главного удара, две извилистые — синяя и зеленая — по ним с боем прорвутся основные силы дивизии.

На красной стреле ударный кулак из пятерки «тигров». Маловато, но Силезия — не Курская дуга! Танки-гиганты протаранят оборону противника, вызовут на себя огонь, прорвутся в тыл и поднимут панику. Березовский сегодня нападения не ждет, поэтому вслепую бросится спасать положение. Пока на трассе будет идти бой, дивизия двумя обходными путями выйдет на оперативный простор.

План разработан до мельчайших деталей. Полки заняли исходные рубежи. Остается разве лишь помолиться богу, дабы помог он фатерлянду в эту тяжкую годину.

Карл-Иоганнес Брукнер поднял глаза на суровое распятие из кости, которое всегда возил с собой. Приобрел его он в безоблачные годы юношеских мечтаний, когда писал стихи, увлекался философией. Философ Фридрих Ницше и привел его к ефрейтору Адольфу Шикльгруберу. От «По ту сторону добра и зла» до «Майн кампф» — таков был его путь.

— Господь с нами!

Генерал окунулся в холодную влажность февральской ночи. Привычно взглянул на небо — погода летная — и неторопливо побрел к машине. Его догнал адъютант оберлейтенант Краузе, подхватил за локоть, помогая сесть в неуклюжий штабной автомобиль. Сел рядом, укрыл ноги генерала шерстяным пледом (память о Париже триумфального сорокового года) и дипломатично кашлянул в кулак. Брукнера, который хорошо знал привычки своего адъютанта, это насторожило.

— Ну, что там? — спросил он недовольно.

— В оперативном отделе исчез радист Фогель. Посылали на квартиру, говорят, из штаба не возвращался.

— Какое предположение?

— Дезертирство.

— Поздно, — вздохнул Карл-Иоганнес Брукнер. Трудно было понять, что он имеет в виду: поиски дезертира или изменение в плане операции. Так и не объяснив своей мысли, генерал приказал шоферу:

— На позиции!

Ровно в пять тридцать на полную мощность заработал радиоузел роты пропаганды дивизии СС «Рейх». На этот раз громкоговорители не вопили о новом уничтожающем оружии и близкой победе фюрера, не призывали советских воинов сдаваться в плен, суля сказочные выгоды. Из многочисленных репродукторов понеслись звуки бодрых походных песен и бравурных воинственных маршей. Взвились в небо сотни белых, желтых, красных, розовых и сиреневых ракет.

Под эту увертюру громыхающей лавиной колонна «тигров» двинулась по гудронированному шоссе, обстреливая его обочины. Советские танки, самоходки, противотанковые батареи пока молчали. Ведущий «тигр» медленно приближался к перекрестку.

И тогда заговорил противотанковый дивизион. Отдельные снаряды, попавшие в броню из легированной крупповской стали, не причинили «тигру» большого вреда. Яростно отплевываясь огнем, он двигался на позицию взвода Полундина, несколькими выстрелами превратив строение дорожного участка в груду обломков.

В это же время по дорогам, отмеченным на оперативной карте зеленой и синей стрелами, двинулись основные подразделения дивизии «Рейх». Пробиваясь сквозь огневые заслоны Отдельной танковой бригады, они направлялись к перекрестку. Этот узел дорог, перерезанный «тиграми», открыл бы им выход в тылы советских войск.

Иван Гаврилович тревожно наблюдал за боем, который, едва начавшись, разгорался с фантастической быстротой. Тьма скрадывала от глаз детали, но общая картина вырисовывалась четко и ярко. Комбриг стоял на броне танка гвардии капитана Барамия, батальон которого в бой пока не вступал, ожидая своей очереди. Еще миг — и ведущий «тигр» раздавит огневую точку Полундина. Хотелось крикнуть в мегафон, предостеречь, дать совет, но кто сейчас его услышит…

Полундин заговорил сам. Подпустив фашиста совсем близко, он прицельно ударил по гусеницам и смотровым щелям. Удар был точный. «Тигр» утратил зрение и ход. Но он еще был страшен в своем слепом гневе. Медленно поворачивая тупую голову-башню, он извергал огненную смерть, пока снаряд противотанковой пушки не заклинил ему башню.

Подбитый танк загородил путь остальным четырем, Не задумываясь, они пошли в обход — первые два через подворье фольварка, остальные — через придорожные заросли. После короткой огневой стычки с ними покончили Качан, Мефодиев и самоходки Журбы.

Неожиданно драматично сложилась ситуация в фольварке. Замаскированные тридцатьчетверки Бакулина и Белокаменя ничем не обнаруживали себя, немцы двигались вслепую. Этим и хотел воспользоваться Бакулин, чтобы пропустить их и ударить сзади по двигателю и бакам с горючим. Но Белокамень не понял его замысла. То ли изменила фронтовая выдержка, то ли погорячился наводчик Шульга, только они преждевременно открыли огонь и демаскировали себя. «Тигры» расстреляли их в упор.