Последние из атлантов - [47]

Остановимся на последствиях нормандско-испанского завоевания. По общепринятой версии, в войне с колонизаторамй, длившейся до конца XV века, количество канарцев сократилось с 20 тысяч до 600 человек. Сра­жались они с величайшим мужеством, этого Вельфель не отрицает. Но обнаруженные «нетронутые» манускрип­ты, в подлинности которых никто уже теперь не сомне­вается, сообщают, что политика искоренения населения архипелага проврдилась далеко не так интенсивно, как принято было считать. Так, например, некоторые вожди гуанчей, сообщает ученый, яростно боровшиеся против завоевателей в течение многих лет, оказывались вдруг в лагере испанцев, заключали с ними союзы, почитались вместе со своими подданными как соплеменники испан­цев...

«Материалы, найденные мной в архиве Симацкаса под Вальядолидом,— пишет ученый,— показали, что многие этнографические зарисовки часто противоречат друг другу, их авторы нередко дают волю воображению, но вот колониальная сторона дела всегда освещена весь­ма полно». Вельфель нашел подтверждение сведениям, что пленных канарцев вывозили с островов, а потом они возвращались туда свободными. «По-моему, жестокость церкви по отношению к аборигенам сильно преувеличе­на,— делает вывод Вельфель.— Например, евпропейские правители рассматривали оскорбление своего вассала Канарского происхождения как свое собственное...»

Церковь видела в жителях островов будущих христи­ан и потому достаточно милостиво к ним относилась. Взять хотя бы такой факт. Один из наместников на Го­мера — Эран Пераза-младший — заманил на свои суда в 1477 году около сотни гомерцев и продал их в рабство в Испании. Но за жителей заступился епископ Хуан де Фриас, который поехал в Испанию и обратился в при­дворный суд, к самому королю. Тот велел показать ему канарцев — действительно ли они настоящие христиа­не — и приказал отпустить их, дав приказ разыскать бывших рабов по всей империи.

Сколько канарцев уцелело после завоевания, сказать трудно. В начале войны число воинов составляло 5— 7 тысяч человек, а все население Гран-Канарии равня­лось 20 тысячам. В XVI веке численность жителей на острове определялась 10 тысячами, из них половина была чистокровными островитянами, а остальные — метисами. Большое значение имеет документ, приведен­ный Велфелем, в котором говорится: «Эрнандо де Поррас по заданию испанского гарнизона на острове поехал ко двору, чтобы просить помощи, ибо на острове так много канарцев, что они могут восстать в любую ми­нуту».

Некоторый свет на положение жителей проливает документ 1504 года, где канарцам гарантируется защита от злоупотребления наместника.

Аналогичное положение складывалось и на других островах.

Бьера-и-Клавихо, всегда скептически относившийся к живучести Канарской крови, ссылается на найденные им документы, по которым при поступлении на какую-либо должность податель прошения должен был предъ­явить свидетельство, что он — не потомок гуанчей. Но, отмечает Вельфель, если и было такое исключитель­ное отошение, то только к потомкам проданных в Испа­нию рабов, а не к свободным жителям островов. Иначе как тогда можно было бы объяснить теснейшие пере­плетения судеб многих знатных испанцев и канарцев? Подозрительно в этом документе и само название «гуанчи», пбтому что так именовали только жителей Тенери­фе, а остальных островитян называли «канариос».

Естественно, что инквизиция с недоверием относи­лась к новоиспеченным христианам, тут Бьера-и-Клавихо прав, но другой историк — Мильярес в своей работе «История инквизиции на Канарских островах» показы­вает, что она куда больше внимания уделяла крещеным евреям и их потомкам, берберским рабам, фландрским и английским еретикам, чем канарцам...

Хуже другое — именно Гран-Канария сильнее дру­гих островов ощутила значительный приток «чужой» крови из Африки, повлиявшей на тип населения, особен­но в районах плантаций сахарного тростника, в XVII— XVIII веках. Можно, конечно, оспаривать эти данные, однако результаты антропологических исследований подтверждают все сказанное Вельфелем. Немецкий антрополог Е. Фишер обследовал в начале века не­сколько сотен солдат в казармах Тенерифского гарни­зона и нашел среди них представителей всех тех групп, которые были определены Э. Хутоном для древнего населения Канар. Черепа гуанчей, доставленные ему из пещер и музеев, подтвердили версию о живучести древ­ней крови.

Испанский антрополог М. Фюсте сделал доклад на V Международном конгрессе по древнейшей и древней истории в Гамбурге, посвященный проблеме сохране- ния у современного населения черт древних жителей. Он обследовал в Канарском музее 958 черепов, около 400 полных скелетов и 362 современных канарца. Ученый сделал вывод: у сегодняшних жителей стойко сохраня­ются основные элементы расового комплекса населе­ния, жившего до захвата островов. Важно то, что эти признаки обнаруживаются не спорадически, а являются устойчивыми. Отклонения, которые возникают, объясни­мы большим количеством вариантов, присущим древним антропологическим типам островов, говорит М. Фюсте. Как же родился и развился ложный взгляд на дейст­вительное положение вещей? Еще в середине XVI века хронист Франсиско Тамара убеждал читателей, что «гуанчей почти не осталось». Через 30 лет другой хро­нист — Джироламо Бенцони сообщал, что «их вообще уже нет». Бьера-и-Клавихо заявил в 1772 году, что «население вымерло в результате колонизации». Но ведь Кадамосто ясно писал в середине XV века,- что население островов состоит в основном из коренных жи­телей, которые плохо понимают друг друга из-за разни­цы в наречиях... И французский путешественник Ле Мер явно не преувеличивал, когда говорил: «Испанцы непременно хотели подчинить страну своей власти и от­правили множество рабов в Испанию. Те же, кто остался ъ стране, цивилизовались и подчинились власти» (све­дения 1645 года).