Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses - [76]

Но 13-минутное выступление превратилось в хаос. Группа не играла в живую уже полгода, с концерта на разогреве у Rolling Stones, и ни разу не репетировала перед выступлением. Стивен Адлер, у которого явно возникли проблемы, позднее признавался, что другие музыканты намеренно саботировали его игру, чтобы потом его уволить.

«Они не сказали мне ни о новых песнях, ни о том, что мы вообще будем исполнять». В начале выступления Стивен исполнил театральный прыжок за барабанную установку — и промахнулся на метр. Они начали с одной из своих лучших песен — «Civil War», — которую написали Аксель, Слэш и Дафф и которую Стивен с большим трудом играл в студии, а вживую целиком не играл ни разу. Начало получилось очень слабым. Но все стало еще хуже на второй песне — кавере «Down on the Farm» группы UK Subs, которую Стивен, как он сам заявил позднее, до этого вообще ни разу не слышал. В конце короткого выступления Аксель крикнул: «Спокойной гребаной ночи!», бросил микрофон на землю и, явно недовольный, зашагал в кулисы.

В июле 1990 года Стивена Адлера официально уволили из Guns N’ Roses.

Если лучшие рок-н-ролльные группы похожи на уличные банды — мы вместе против всех, — то эта оказалась на грани распада и утратила нечто невосполнимое. Для группы, которая славилась своей опасной репутацией, Стивен Адлер оказался слишком большим риском. Аксель как-то сказал: «Мы группа плохих мальчиков. Мы не боимся злоупотребления разными веществами, секса и прочего. Многие люди боятся быть такими. А мы нет». Но даже у таких групп есть свои пределы, а выбор героина в качестве любимого наркотика ознаменовал конец невинности. Наступило самое что ни на есть темное время. «Во многом ему способствовал наш образ жизни, — объясняет Адлер. — Секс и рок-н-ролл — вот был мой образ жизни. Тяжелых наркотиков сначала не было. Героин пришел позже, когда мы уже стали успешными. И я оказался таким слабаком. Но мне нравились всего три вещи, приятель: героин, киски и ударные… Нам было гора-а-аздо веселее до того, как мы пришли к успеху, чем после.

Героин сначала принимал только Слэш, — продолжает Адлер, — потому что мы вернулись из огромного турне, где выступали перед двадцатью-тридцатью тысячами зрителей каждый вечер, а потом ждали, когда продолжим работу в студии. Но Аксель все откладывал и откладывал, и от безделья все только этим и занимались. Я не виню себя за решение попробовать героин со Слэшем, мне просто было интересно, хотя по-настоящему тогда наркотики еще не нравились. Иззи со Слэшем принимали героин, и я тоже подумал, почему бы и нет. В первые два раза я даже не пользовался иглой. Парни сказали: «Тебе пока это не нужно, его можно просто курить…»

Сначала мне было очень плохо, но, несмотря на это, я попробовал наркотик снова и снова. Когда ты просыпаешься день за днем, а у тебя нет никакого чудесного и волнительного события вроде концерта — это ужасно. Я грустил, началась депрессия. А когда принимаешь героин, время летит… Вот почему я на него подсел — принимал, чтобы скоротать время. Но последнее, чего я ожидал, — немного наивно утверждает Стивен, — это зависимости».

«Было очень-очень жаль, — признался Слэш. — Но мы с группой наконец собрались записать альбом, а это было не так-то просто… Был перерыв в целый год, который показался нам вечностью, а Стивен… мы не могли привести его в чувство. И не могли смириться с тем, что он не в состоянии уложиться во временные рамки, за которые нужно все сделать, иначе момент будет упущен. Ведь мы могли распасться и потратить еще год на то, чтобы собраться снова».

Теперь каждый раз, когда Стивен садился за ударные, казалось, что он все портит. Он был слишком не в себе, чтобы играть нормально, даже в своем свободном развязном стиле. Слэш, Дафф и продюсер Майк Клинк столкнулись с невероятно сложной задачей: они застряли в студии, где по крупицам собирали основную музыку к песням — с барабанщиком, который больше не может играть. Часы тикали, а счета росли.

«Конечно, Стивен не лучший барабанщик в мире, — признавался Алан Нивен. — Но у него было качество, которое все признавали неотъемлемой частью магии Guns N’ Roses. Он с большим энтузиазмом делал свою работу, хотя иногда Даффу приходилось показывать, что играть. Давайте начистоту — у Стивена не получится сыграть с Чиком Кориа, но качественность — вот подходящее слово для описания его стиля. Хотели ли мы, чтобы Стивен ушел? Нет, черт побери. Искать замену участнику группы — тот еще геморрой. От этого меняется как личностная, так и музыкальная динамика. Мы очень долго пытались дать Стивену шанс и заставить его работать. Важно учесть сразу несколько факторов. Первый состоит в том, что он никак не мог подстроиться под материал, который писал Аксель. «Coma», «Estranged»… — он просто глаза закатывал. И конечно, тот факт, что Стивен совершенно не контролировал свое пристрастие к героину».

Воспоминания Адлера о том времени довольно душераздирающие, несмотря на то, что они теряются в тумане: «Чувак, я был в жопе и никогда этого не скрывал, да и не смог бы отрицать, потому что все было чертовски очевидно… Но я же не единственный. Помню, однажды Слэш позвал меня в студию сыграть, кажется, «Civil War», а перед этим врач дал мне опиоидный препарат. В организме еще были опиаты, поэтому мне было очень плохо. Я, наверное, раз двадцать пытался сыграть эту песню, но не смог. Я был очень слаб и не попадал в ритм, а Слэш и Дафф орали на меня и ругали, что я под кайфом».