Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses - [69]

).

Я спросил, почему в текстах песен группы постоянно присутствуют параллели с наркотиками, ведь еще в шестидесятых и семидесятых это было бы в порядке вещей, хотя в новой, более лицемерной и напряженной обстановке восьмидесятых такие вещи, как правило, выделяют группу среди остальных. Причина в этом, или все песни сугубо автобиографические?

— Тогда все увлекались героином, а подобные сравнения хорошо сочетаются с рок-музыкой — это доказали Aerosmith своим ранним творчеством, а также Stones. А разные названия наркотиков… этот язык всегда самый свежий. В хип-хопе и прочем, даже у тех, кто выступает против наркотиков, все равно названия придумывают уличные дилеры. Они всегда идут впереди обычного языка, потому что им постоянно нужно менять названия, чтобы люди не понимали, о чем идет речь, а они сами могли продолжать торговать наркотиками. А еще дилеры стараются быть самыми модными, крутыми и плохими парнями из всех. И у них это получается. Так что в строчке «мы тянемся к тебе, но ты слишком высоко» я представлял, как эти люди пытаются связаться со мной, а я исчез или умер. А слова «ты один на миллион» кто-то сказал мне однажды с сарказмом, и они описывают не мое эго. Но это просто хорошая фраза, ведь можно использовать слова «ты один на миллион» в позитивном значении, чтобы заставлять себя лучше работать. Хотя изначально контекст был: «Ага, а ты что, на хрен, один на миллион что ли?» И ко мне эти слова прицепились.

А когда мы стали работать в студии, Дафф исполнял гитарную партию гораздо агрессивнее, чем я. Слэш играл плотно и отчетливо, а я хотел, чтобы песня звучала менее аккуратно. Но потом Иззи добавил партию электрогитары. Несмотря на то что я старался убедить его играть более расслабленно, у него получилась весьма агрессивная партия. Так вышло, что эту песню уже нельзя было исполнять смешным низким голосом. Мы попробовали, но ничего не получилось, выходило как-то не так, а гитары звучали так резко, что мне пришлось петь буквально Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р, чтобы полностью соответствовать музыке.

Я сказал, что в записи песня звучит совершенно серьезно.

— Да, но она выражает только одну точку зрения из сотен разных, которые у меня бывают относительно той или иной ситуации. Когда я встречаю чернокожего, то в каждой ситуации веду себя по-разному. Так же, как и с любым другим человеком, неважно.

— Получал ли он личные оскорбления от чернокожих, когда только пошли разговоры об этой песне?

— Нет, вообще-то, нет. На самом деле многие чернокожие подходят ко мне и хотят о ней поговорить, потому что эта тема им интересна. Однажды в Чикаго ко мне подошла чернокожая девушка и сказала: «Знаешь, я ненавидела тебя за песню «One in a Million»». Я ответил: «Начинается». А она говорит: «Но я езжу на метро… — И вдруг стала говорить очень серьезно. — И однажды осмотрелась по сторонам, и поняла, что ты имеешь в виду. Так что все в порядке». Я много такого слышу…

— А что на это сказали другие музыканты?

— У меня был большой серьезный разговор с Айс Кьюбом, — небрежно заметил Аксель. Это один из пяти рэпперов из команды NWA [Niggerz Wit Attitudes («Ниггеры с характером». — Прим. пер.)], чей трек «Fuck tha Police» («На хер полицию». — Прим. пер.) вызвал такую бурю, что на них стали охотиться все копы Лос-Анджелеса, а Айс Кьюб написал строчки «Не знаю, педики они или нет, / Обыскивают ниггера и хватают его за яйца…».

По словам Роуза, Кьюб написал ему письмо, в котором предлагал «поработать над песней «Welcome to the Jungle», потому что узнал, что Аксель хочет превратить ее в рэп-композицию и он хотел бы поучаствовать. Как бы там ни было, все закончилось долгим серьезным разговором о песне «One in a Million», и Кьюб тоже понял, почему эта песня была написана и что она значит. А он как никто знаком с тем, о чем я в ней пою».

Наконец мы закрыли скользкую тему с песней «One in a Million». Аксель снова закурил, открыл еще одну банку колы, и мы вернулись к обсуждению нового альбома Guns N’ Roses.

— Пока у нас около семи готовых песен, — сказал он, — но знаю, что к концу работы в студии их будет сорок две или сорок пять, и я хочу оставить тридцать из них.

— То есть Guns N’ Roses хотят выпустить альбом на двух дисках?

— На двух или на одном, но примерно на семьдесят шесть минут. А еще хочу четыре-пять песен для стороны Б — люди не очень слушают сторону Б, — и они войдут в отдельный EP. Скажем, что это песни, не вошедшие в альбом. Но если мы так сделаем, то нужно еще четыре песни для EP. Поэтому это уже следующий релиз, а потом будет еще запись живых выступлений с гастролей. Если мы все сделаем правильно, то нам не надо будет записывать новый альбом еще лет пять, — добавил Аксель с кривой ухмылкой.

— Пять лет? Серьезно? Зачем ждать так долго?

— Пять лет нужно не затем, чтобы сидеть на жопе ровно, — ответил Роуз. — Пять лет нужно для того, чтобы понять, что же еще мы хотим сказать, понимаешь? После того как публика определится, как реагировать на этот альбом.

— Как ты считаешь, какое музыкальное направление выберет группа для следующего альбома? (Такой вопрос не задашь Mötley Crüe или Bon Jovi, но уже тогда было ясно, что у Акселя большие планы на будущее Guns N’ Roses.)