Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses - [102]

Практики, которыми он занимался, нужны ему были для того, «чтобы делать свою работу». Аксель узнал, что, когда «человек получает психологические травмы, мозг заставляет организм выделять определенные вещества, которые остаются в мышцах, где произошла травма. Они остаются там на всю жизнь. А потом, когда тебе пятьдесят, у тебя болят ноги или кривая спина». Он не хотел себе такого будущего. «Как только мы освобождаемся от одного и повреждение проходит, начинает болеть новая мышца. Это не новая травма, а очень старая, которую я похоронил в себе, чтобы выжить». Каждый день на гастролях Роуз занимался какой-нибудь мышечной терапией или кинезиологией, иглоукалыванием… Он больше не хотел уходить от реальности с помощью наркотиков и секса. «Я дошел до точки, когда уже не могу уйти. Нет никакого спасения…»

Роуз также признался, что, по сути, стал лидером группы. «Мэтт Сорум, Гилби Кларк, Диззи Рид, даже Дафф — все они члены этой банды, но дела ведем в основном мы со Слэшем. Потом мы сообщаем о нашем решении Даффу и спрашиваем, все ли его устраивает. Guns N’ Roses — это Слэш, Дафф, Дуг Голдстейн и я».

Акселя спросили, что будет с группой дальше, и он пророчески ответил: «Пока что мы оставались в рамках рок-н-ролла, каким мы его знаем. Я бы хотел посмотреть, можем ли мы что-то добавить в свое творчество, может, какой-то недостающий элемент… Во время работы над альбомами «Illusion» мы хотели сосредоточиться на чем-то одном, но, когда я исполнил «My World», всем она понравилась, и ее решили доработать и включить в альбом. Думаю, к следующему альбому мы зайдем гораздо дальше. Я уже не чувствую себя так же, как когда написал «Estranged», не настолько расстроен, как был тогда, и уже это перерос».

Группа Metallica сделала в совместном турне миллионы долларов, и, хотя у групп были равные доли, Голдстейн оказался в незавидном положении менеджера, которому нужно объяснить Акселю и Слэшу, что Guns N’ Roses уже потратили 80 % своей прибыли на штрафы за позднее начало концертов и бесконечные развлечения. Единственный способ отбить деньги — продолжить гастроли. В этом случае им нужно играть еще примерно десять месяцев, отправившись в Южную Америку, Азию и страны Тихоокеанского региона, потом вернуться в Северную Америку, а затем в Европу — то есть всего дать около 50 концертов и завершить турне в Южной Америке двумя кульминационными концертами на стадионе «Ривер Плейт» в Буэнос-Айресе.

Во время этого турне были и волшебные моменты: в Колумбии, на потрясающем стадионе «El Campín» в Боготе, они исполняли «November Rain» прямо под тропическим ливнем, и от 36 тысяч зрителей поднимался пар, словно небо услышало зов Акселя. Были и такие моменты, о которых хочется забыть. Дуг Голдстейн оказался достаточно умен, чтобы знать, что выступить в Боготе в 1992 году — непростая задача, что придется иметь дело с не совсем честными людьми, поэтому он потребовал — и получил — весь гонорар заранее. «Кроме того, я нанял охрану посольства США в дополнение к своим восьми охранникам».

Первым дурным знаком стало то, что все сценическое оборудование с опозданием вылетело из международного аэропорта Симона Боливара в Венесуэле, где музыканты только что выступали перед 20 тысячами зрителей на стадионе «Полиэдр» в Каракасе. По расписанию у них было два концерта — в пятницу и субботу вечером в Боготе, а группа приехала в отель поздно ночью в четверг, практически в пятницу утром, а потом и так уже обеспокоенный Голдстейн обнаружил троих промоутеров концерта в баре отеля пьяными в говно. «Они одновременно принимали кокс и пили, поэтому нельзя было сказать наверняка, упадут они на пол или перепрыгнут через гребаный бар».

Они долго и громко спорили, колумбийские промоутеры требовали вернуть половину денег, потому что группа теперь успеет дать только один концерт из двух запланированных. Дуг же настаивал на том, что они с удовольствием останутся еще на один день и дадут второй концерт в воскресенье вместо пятницы. Голдстейн рассказывает:

«Они орали: «Нет, пошел ты!» Тебе придется вернуть нам деньги!» А я ответил: «Нет, пошли вы. Я иду спать. Спокойной ночи». Ухожу к себе в номер, а около четырех часов ночи они мне звонят». Дугу сообщили, что взяли в заложники одну из пиарщиц группы. «А из троих промоутеров выступления один — владелец телевизионной станции, второй — радиостанции, а третий — газеты, так что шансов выпустить материал ровно ноль. Поэтому я сказал: «Знаете, она не так уж и хороша». И — дзынь — повесил трубку».

Умело ответив на блеф промоутеров (так называемую заложницу отпустили в номер), Голдстейн занялся тем, что успокаивал музыкантов. «В 1992 году в Боготе творилось какое-то безумие. Весь день и всю ночь были слышны перестрелки. И мы постоянно думали, какого черта тут делаем».

Утром в день концерта Дуг говорил по телефону, когда вдруг раздался сильный взрыв. «На улице недалеко от отеля взорвалась бомба. И Дафф, который и так выглядел как привидение, потому что очень много нюхал, заходит ко мне в номер и говорит: «Какого черта это было?»

— Что — это?

— Хватит придуриваться! Бомба, черт побери!