Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses - [100]

Потом был Монреаль. Спустя неделю после того, как гастроли приостановили, пока Аксель не восстановит голос, Guns N’ Roses и Metallica уже снова выступали на сцене на Олимпийском стадионе в Монреале. Этот концерт оказался очередным поворотным моментом в турне. После сильного разогрева в исполнении Motörhead, Faith No More и Body Count Айса-Ти, Metallica отыграли три песни своей обычной мощной программы, как вдруг Джеймс Хетфилд сильно обжегся пиротехникой на сцене. Хетфилд вспоминает: «Во время песни «Fade to Black» я стою играю свою партию, и загораются такие разноцветные огни. А я немного запутался, где мне надо стоять. Иду вперед, иду назад, а пиротехник меня не видит, и вжух! — цветное пламя загорается прямо подо мной. Я обгорел — вся рука и кисть полностью, прямо до кости. Часть лица, волосы. Часть спины… Я видел, как слезает кожа, как всё жутко».

Сообразительный работник сцены вылил ведро холодной воды Хетфилду на руку, и временно это смягчило ожог, но к тому времени, как его опять вывели на сцену, боль от ожогов третьей степени стала невыносимой. У Metallica не было выбора — им пришлось уйти. Guns N’ Roses были в отеле, когда им позвонили, попросили приехать на стадион раньше и занять время всего выступления Metallica. Они сразу же согласились, и по дороге Слэш обсуждал с остальными музыкантами, какой еще материал они могли бы сыграть, чтобы растянуть выступление. Правда, там не было Акселя. В итоге Guns N’ Roses вышли на сцену на два часа позже, чем должны были выйти по расписанию, и атмосфера в зрительном зале уже опасно накалилась, а через полтора часа выступления вместо запланированных двух Аксель закончил концерт, жалуясь, что в мониторах на сцене недостаточно громкий звук и он не слышит собственного голоса. Он заявил недоумевающим зрителям перед песней «Double Talkin’ Jive», что это будет их «последний концерт еще надолго». А потом, в конце песни «Civil War», проворчал: «Спасибо, вам вернут деньги, мы сваливаем». Это вызвало очередной бунт, где около двух тысяч поклонников дрались с полицией и пострадало более десяти человек. Ларс Ульрих из группы Metallica позже иронично заметил: «Не лучший день для жалоб на мониторы».

Когда турне наконец продолжилось на «Финикс Интернэшнл Рэйсуэй» в Аризоне 25 августа, Аксель дал группе выйти на сцену чуть ли не в полночь, а изнуренным ожиданием зрителям заявил: «Может, я слишком ленивый, черт побери, чтобы вытащить сюда свой зад быстрее». Или, как он сам выразился потом: «Может, я не мог двигаться быстрее, потому что было сложно».

Дуг Голдстейн объясняет: «Все обвиняли Акселя в том, что он не мог прийти на концерт пораньше. Но на самом деле я позвонил ему и спросил: «Ты скоро?» В ответ раздалось: «А что такое?». Я объяснил — и услышал: «Дуг, я сделаю все, что могу, но ты ведь знаешь, через что мне нужно пройти». Я ответил: «Да, я понимаю». Говорят, что Аксель опоздал на концерт на два с половиной часа, но это чушь собачья. Когда он пришел, прошло, наверное, минут пятьдесят. Может, час пятнадцать, не больше. Вот в чем правда о Монреальском бунте. Никто не знает, что произошло на самом деле».

Голдстейн утверждает, что во время перерыва Ларс Ульрих велел производственному менеджеру Metallica поднять ударную установку так, чтобы первые пятнадцать рядов зрителей его видели. Из-за этого пришлось передвинуть пиротехнические установки. Но Ларс никому не сказал, что их переместили, поэтому Джеймс стоял в своей обычной безопасной зоне. И огонь загорелся прямо на нем. Акселя одного обвиняют в бунте, но он не имеет к этому никакого отношения, черт побери».

Музыканты оказались в ловушке — в гримерке под стадионом — и услышали, как начался погром. Звуки были такие, как будто толпа спасается паническим бегством, — зловещий грохот ног тысяч людей, которые сносят все на своем пути. Ложи громили, торговые палатки грабили, машины на парковке переворачивали и поджигали. Полиция арестовала более десяти человек, десять бунтарей и три полицейских офицера попали в больницу, а ущерб на следующее утро оценивался в полмиллиона долларов. Очередной Сент-Луис, только на этот раз едва ли ему было оправдание.

«Это было очень напряженное время, — признавался Слэш в своей автобиографии в 2007 году. — Для меня это событие было очень важно, потому что я потерял лицо перед ребятами из Metallica… Когда это было нужнее всего, мы сделали даже меньше, чем должны были. Все оставшиеся гастроли я не мог смотреть ни Джеймсу, ни Ларсу, ни остальным их музыкантам в глаза».

Стоит отметить твердость Джеймса Хетфилда — он вернулся на сцену меньше чем через три недели, и, хотя не мог играть на гитаре, его подлатали, и он готов был петь. Они даже нашли время на прослушивание ритм-гитариста на замену — Джона Маршалла из Metal Church. Новое состояние было не совсем комфортно для Хетфилда: на руке тяжелый бандаж, двигаться трудно, он не знал, чем заняться во время длинных инструментальных пассажей в самых эпических песнях Metallica, — «Может, мне пойти постирать?» — но героически стоял на сцене. Этот факт только подчеркивает, какая пропасть была между группами в их отношении к работе. К тому же Джеймс Хетфилд олицетворял такого классического альфа-самца, настоящего байкера, которым мечтал быть Роуз. Аксель провел часть вынужденного перерыва в Нью-Йорке, где Крейг Дасуолт, один из его менеджеров, и познакомился со своей будущей женой. Крейг как-то сказал: «Я женат на Наташе, потому что Джеймс Хетфилд обгорел на сцене в Монреале…»