Последние флибустьеры - [90]

— Не шути, дружище, — остановил его Мендоса. — Они опаснее, чем ты думаешь.

— Что ж, проверим силу гасконских драгинасс и баскской шпаги на шкуре этих зверей, — не унимался грозный гасконец. — У меня такое чувство, что я иду охотиться на котов.

— Своего рода!..

— Не буду отрицать, что это очень большие коты, но ведь наши клинки высшей закалки. Хочу посмотреть, какой эффект произведет укол драгинассы, нанесенный в кончик лапы. Бедные когти!.. Посмотрим, смогут ли они сопротивляться!..

— Спокойнее, дон Баррехо!.. Ты что-то расшутился!.. — сказал Мендоса.

— После всего происшедшего эти зверюшки не страшнее котят, которым не сравниться с котами нашей Гаскони, не так ли, Де Гюсак?

Бывший трактирщик из Сеговии не собирался возражать на подобное хвастовство, достойное истинного гасконца.

Мендоса, однако, процедил сквозь зубы:

— Наш дьявол в облике человечьего хочет, чтобы его съели эти котики. К счастью, я здесь и удержу его в последний момент.

Пока они приближались, спокойно переговариваясь между собой, словно шли на охоту за кроликами, оба ягуара не переставали рычать. Притаившись в десяти шагах друг от друга, они продолжали напряженно следить за охотниками, беспрестанно зевая и в то же время пугая своими раскрытыми пастями.

— Эй, Мендоса, — снова заговорил грозный гасконец, когда они были уже в полутора десятках шагов от зверей. — Как ты думаешь, это самцы или самки?

— Это уже слишком, дон Баррехо, — ответил баск. — Ты слишком много шутишь, а при такой беспечности в один прекрасный день ты можешь оказаться в брюхе какого-нибудь…

— Тигра, — смеясь, прервал его гасконец.

— Если уж не азиатского, то американского.

— Ба!.. Шкура гасконцев слишком тверда, чтобы проглотить ее, если гасконец вооружен драгинассой. Какую грубую работу пришлось бы проделать желудкам этих зверюг.

— Замолчи!.. Мы совсем близко от хищников!

Четверо грозных мужчин находились всего в нескольких шагах от ягуаров, все еще хоронившихся в зарослях.

Немалый страх охватил на время как ту, так и другую сторону, потому что «котишки» гасконца относились к числу опаснейших противников.

Дон Баррехо, постоянно пренебрегающий опасностью, шел первым, выставив драгинассу, словно собирался проткнуть соперника.

— Сеньор мой, — сказал он правому ягуару, упрямо державшемуся своего пристанища. — Не соблаговолите ли выйти на поединок чести между превосходно закаленной сталью и не менее прочными когтями?

В ответ прозвучал раскатистый рык, закончившийся звуками, похожими на мяуканье.

— А что я говорил? — торжествовал гасконец. — Это всего лишь коты. Эй, краснокожий, пока я раздражаю их колкостями, ты тресни им покрепче и рассеки котишкам черепа. Я видел тебя в деле и знаю, чего стоит хорошая дубина в умелых руках.

Он опустился на колено перед убежищем зверя, уменьшая тем самым площадь поражения при неизбежной атаке.

Но ягуар, которому дон Баррехо предполагал распороть живот хорошим ударом драгинассы, изменил своим агрессивным и кровавым привычкам и, вместо того чтобы рвануться вперед, попятился, пробираясь между кустами и корнями.

— Tonnerre!.. — крикнул грозный гасконец, описывая своей драгинассой мулине.[117] — Неужели американские коты трусливее европейских? Эй, дружище, рискни-ка своей шкурой!.. Или попробуй острие моей драгинассы, или ныряй в реку. Выбора у тебя нет.

Ягуар ответил диким рычанием и на этот раз подался вперед, потянувшись и оскалив зубы.

Дон Баррехо взглянул на индейца, державшего наготове поднятую палицу.

— Берегись, приятель, — сказал ему гасконец. — Он нас атакует!..

С безрассудной отвагой гасконец двинулся вперед, заняв боевую позицию.

— Ну же!.. Прыгай!.. — закричал он.

Ягуар, увидев человека всего в нескольких шагах от себя, собрался и сделал гигантский прыжок, пролетев над головой гасконца и приземлившись почти у ног индейца. А тот, зная, с каким хищником приходится иметь дело, обрушил свою дубину и одним ударом сбил и оглушил зверя.

Дон Баррехо мигом повернулся. Молниеносно он налетел на ягуара, уже неспособного подняться, и нанес великолепный удар, пробив драгинассой шею и почти отрубив зверю голову.

Первый ягуар пал, даже не пустив в ход когти, но другой, вместо того чтобы отступить, решительно бросился на Мендосу и Де Гюсака. Он издал устрашающий рык и, как и его товарищ, сгруппировался, готовясь прыгнуть.

— Берегитесь, Де Гюсак!.. — сказал баск.

— Совсем скоро моя драгинасса выпьет кровь американского тигра, — ответил бесстрашный трактирщик из Сеговии, защищаясь серией молниеносных мулине. — Держись, Мендоса!.. Мне кажется, что наши товарищи уже освободились.

— Тогда — к бою!..

И два храбреца, не желая уступать первому гасконцу и индейцу, решительно атаковали зверя, нанося удары во всех направлениях. Энергично преследуемый ягуар сначала отступил, потом, в свою очередь, бросился в одну из тех молниеносных атак, на которые способны эти грозные животные.

Этот вечер явно был неблагоприятным для ягуара, оказавшегося между шпагой баска и драгинассой гасконца. Баск задержал зверя между корнями, в то время как гасконец раздробил ягуару ребра и отрубил лапы, быстро лишив зверя возможности сопротивляться.