Последние флибустьеры - [15]

Он приблизился к раненому, находившемуся вроде бы без сознания, и посветил ему фонарем в лицо. И почти в ту же секунду вскрикнул, а потом, отступив на два-три шага, продолжал:

— Ах, несчастный!.. Несчастный!.. Я это подозревал.

— В чем дело? — в один голос спросили Мендоса и Буттафуоко.

— Помогите мне отнести этого человека под крышу, — ответил Вандо. — Не следует оставлять его умирать.

— У этих плутов прочная шкура; к тому же его рана скорее болезненная, чем опасная. Ах!.. Если бы я попал чуть пониже, тогда бы о нем уже можно бы было не беспокоиться.

Трое мужчин подняли раненого и внесли его в посаду; они остановились в просторной комнате нижнего этажа, пока еще освещенной; вся ее обстановка состояла из шести гамаков, которые в данный момент оказались пустыми. Раненого с величайшими предосторожностями уложили на одну из этих удобных проветриваемых коек.

Сразу же после этого Мендоса полученной от Вандо навахой[30] разрезал раненому куртку, камзол и рубашку, обнажив рану.

— Ничего серьезного, — сказал он, останавливая платком обильно сочившуюся кровь.

Мендоса хорошо перевязал рану и добавил:

— Потом мы еще займемся этим человеком. А сейчас, Вандо, объясни-ка нам свое смятение; оно нам непонятно. Ты когда-нибудь видел этого человека?

Вандо был буквально потрясен; он посмотрел на буканьера и флибустьера почти с ужасом, а потом спросил сдавленным голосом:

— Разве вам ее не привезли?

— Кого? — спросили одновременно Буттафуоко и Мендоса.

— Сеньориту.

— Сеньориту Инес ди Вентимилья?..

— Да!.. Да!.. — пробормотал Вандо.

— Рехнулся, что ли? — вскрикнул Буттафуоко. — Что ты этим хочешь сказать?

— Никак не наберусь смелости рассказать вам. Теперь-то я понимаю, что нас переиграли.

— Ну же, смелей! — буканьер начал терять терпение. — Объясни понятнее.

— Я уже спрашивал, не привозили ли ее к вам.

— Кого?

— Сеньориту ди Вентимилья, — повторил Вандо с тревогой в голосе. — Вчера, после полудня к ней пришел неизвестный. Он протянул ей клочок бумаги, подписанный «Буттафуоко». В записке говорилось, что место, где скрывается сеньорита, раскрыто маркизом, и ей предлагалось немедленно покинуть посаду.

Услышав эти слова, Буттафуоко и Мендоса замерли, как громом пораженные.

— Сеньорита исчезла!.. — наконец выдавил Буттафуоко, в то время как Мендоса молча рванул себя за волосы. — Ты видел это письмо?

— Сеньорита прочла мне его, прежде чем решиться оставить посаду.

— Сукин сын этот маркиз!.. — заорал разгневанный Мендоса. — Это сделал он!..

— Скажи, Вандо, — спросил Буттафуоко, к которому снова вернулось хладнокровие, — разве не было у сеньориты каких-либо сомнений?.. Подозрений?

— Никаких, потому что записка была подписана тобой, а опасность витала в воздухе. Ты сам ей говорил, что маркиз идет по вашим следам.

— Когда она покинула посаду?

— Часа в три пополудни.

— И она уехала с пришедшим мужчиной?

— Да.

— Ты в этом уверен?

— Обмануться я не мог, потому что хорошо рассмотрел глубокий шрам у него на лице — очевидно, от удара шпаги.

— Меня удивляет, как сеньорита не догадалась, что тут пахнет изменой.

— Но никто в Панаме не мог знать, что Буттафуоко приехал в город, — ответил Вандо.

— Да, это верно. Но какая великолепная полиция у этого маркиза! Он нанес нам смертельный удар, только мы не те люди, что опускают руки при неудачах. Займись раненым и подлечи его, как сможешь. От него мы узнаем, куда увезли графиню ди Вентимилья. У тебя в кабинете горит свет?

— Да, дружище.

— Пошли, Мендоса.

Они открыли дверь и оказались в соседней комнате, служившей канцелярией посады; как и в первой комнате, здесь горел свет.

Буттафуоко раздраженно сбросил шляпу и плащ, уселся у стола и положил голову на руки. Мендоса нашел в кабинете бутылку и поспешил ею завладеть, чтобы поскорее освободиться от груза эмоций.

— Прошу, сеньор Буттафуоко, — флибустьер наполнил два бокала. — Проясним мозги глотком порто. Разумеется, Вандо припас его для нас. Наши мысли сразу всплывут на поверхность, как сардины в Голландском море.[31]

— Думаю, дорогой мой, — ответил буканьер, — что мы встретили достойного соперника. В свое время с ним много пришлось повозиться сыну Красного корсара. Если нам не удастся вернуть сеньориту, то можно отказаться от всяких надежд на наследство великого касика Дарьена, потому что присутствие дочери корсара здесь совершенно необходимо.

— Знаю, — ответил Мендоса. — Вожди племени не отдадут сокровищ первым пришедшим. А еще раз вырвать девушку из лап маркиза де Монтелимара будет очень трудно. Разумеется, он годами терпеливо ждал ее возвращения в Панаму, чтобы снова захватить ее в свои лапы.

— Значит, нас заметили, когда мы пересекали перешеек? Я сотни раз задавал себе этот вопрос.

— Но кто? Кто мог узнать нас после шестилетнего отсутствия?

— И тем не менее, как видишь, лишь только мы оказались в Панаме, как нас окружили шпионы. Мне никак не верится, что маркиз узнал тебя, когда мы прогуливались по портовой набережной.

— Должно быть, за вами наблюдали тайно, сеньор Буттафуоко. Прежде всего я хотел бы знать, почему тот буканьер, присланный к графу Вентимилья великим касиком, прежде чем тот испустил дух, бросил нас после высадки на континенте, сославшись на необходимость сообщить дарьенским племенам о скором прибытии принцессы. Вы не заметили ничего странного в этом человеке, что могло бы дать повод усомниться в честности его поступков?