Последние четверть часа - [50]
— Мсье Милькан, знаешь, где длинная светлая стена?
— Для стариков, — сказал Шарлемань, — все люди — дети. Он, может быть, даст тебе груш.
— Он уже дал их как аванс, падалицы, — сказал Саид.
Когда родственник ушел, Шарлемань уселся и сразу почувствовал себя вольготнее.
— Хочешь, я вскипячу чай? — предложил Саид, перестав улыбаться.
— Знаешь, я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь! — произнес Шарлемань, когда Саид вытащил из картонной коробки два зеленых стаканчика и медный поднос. — Вчера ты сказал: я давно уже не верю в бога…
— Это правда, — прерывает его Саид.
— Нет, ты послушай, мои ребята… — Шарлемань подумал, что «мои» — это слишком громко сказано, и все же повторил: — Мои ребята, и даже Брутен, совсем не такие, как тебе кажется. Для них все эти церковные штуки кюре, молитвы — это только повод позубоскалить, тут уж они не упустят случая… И когда вчера они валяли дурака и хлопали в ладоши, у них в мыслях не было ничего дурного…
— Но в Алжире много верующих. Разница между нами в том, что нам, хоть мы сами верим не больше вашего, еще предстоит завоевать для них право на веру. Я лично неверующий. Но в моей стране есть религия, пусть люди верят, как им хочется. Эту религию надо уважать, какой бы она ни была. А вообще…
Он взял из коробки щепоть свежей мяты для чая и поднес ее к носу Шарлеманя:
— Понюхай!
Листья совсем еще зеленые, словно припудренные, чуть сжались и сморщились, подсыхая…
— Ее нужно мять пальцами, вот так, — показывает Саид, скатывая лист трубочкой.
— Она здесь хорошо растет?
— Да, растет, но здесь она не такая пахучая, как у нас.
Он бросает мяту в чайник, заливает ее водой, которую вскипятил в котелке на спиртовке со складными ножками.
Запах мяты наполняет фургон.
Даже жалко, когда Саид приоткрывает дверь и часть аромата уходит на улицу. Он снова льет кипяток в чайник.
— А первую воду ты сливаешь? — спрашивает Шарлемань.
— Ну да. Ею только смывается пыль.
— А я думал, что первая вода самая лучшая, — заметил Шарлемань.
— Я хотел у тебя спросить: положа руку на сердце, так ли уж ты уверен, что у твоих товарищей не было ничего плохого на уме? Это вчерашнее кривлянье…
— Уже если говорить совсем откровенно, может, ты и прав… — соглашается Шарлемань. — Нам всем нужно еще много потрудиться, чтобы выкорчевать все это! И все же ни к чему, по-моему, раздувать эту историю и приравнивать ее к…
Высоко подняв чайник, Саид тонкой струйкой наливает в один из стаканчиков чай, словно цедит по капле, потом поднимает стаканчик и проверяет прозрачность напитка на свет. Чуть поколебавшись, он выливает его обратно в чайник. А стаканчики, оказывается, вовсе не зеленые, а из обычного светлого стекла. Вот полумесяцы, которыми они украшены, действительно зеленые; в каплях чая, упавших на медный поднос, дрожит и дробится их зеленое отражение.
— Чай должен настояться, — говорит Саид.
Шарлемань спрашивает себя, не забавляется ли Саид, священнодействуя над чаем и слушая его рассуждения. Юмор у них проявляется не так, как у нас. Чтобы его уловить и понять, нужна привычка. И тем более чтобы на него не обижаться, когда он направлен против вас.
— Да нет, — сказал наконец Саид. — Я вчера обозлился, но словно бы… на своих. Лет пять назад мы и в самом деле валили вас всех в одну кучу. Рабочих, правительство… Тогда в нас говорило только возмущение… Весь народ страдал, точно с нас заживо содрали кожу! Ну а потом восстание научило разбираться кое в чем. Важно начать. Но сейчас… Когда бьют свои, то еще больнее. Вот и все!
«Вот и все» относится уже к чаю. Саид приподнял крышку чайника и зачем-то заглянул внутрь. Он встает и снова, высоко подняв руку с чайником, льет тонкой струйкой чай, который пенится в стакане.
— Ты всегда так чай готовишь? — спросил Шарлемань.
— Все так делают… Чай должен пениться. Когда пена доходит до края стакана, ты перестаешь лить и никогда не перельешь через верх…
— Ты мне кое-что напомнил. У меня в Марселе есть товарищ. Пожалуй, это мой самый лучший друг. Жаль, что он живет так далеко. Мы видимся с ним на всех профсоюзных съездах металлургов. Ты бы видел, как он разбавляет водой анис в таких же стаканчиках, как твои, только там их называют стопками. Он так же, как и ты, высоко поднимает руку и добавляет воду по капле.
— В жарких странах к воде относятся бережно! — говорит Саид с легким марсельским акцентом, который смешит Шарлеманя. — У меня тоже там есть приятели.
— Французы?
— И те и другие. Я жил там год. Там я и выучился говорить. Это было до…
— До войны?
Саид кивнул головой:
— До революции.
Он протянул Шарлеманю стакан.
— Чай пить всегда хорошо. Если ты голоден, он перебивает голод. Перед едой он возбуждает аппетит. А после еды помогает пищеварению.
— Какой чудной вкус у мяты. Да, пожалуй, приятный.
Шарлемань поставил на пол около своей табуретки обжигающий пальцы стакан и продолжал:
— А кто он такой, вчерашний парень?..
— Жалкий тип, — ответил Саид.
— Скажи, не наживет он себе неприятностей из-за нас, словом… из-за Брутена?
Саид смеется:
— Неприятности? Еще бы!
Рукой он делает жест, словно говоря: его уничтожат, казнят!
— Ты смеешься, — сказал Шарлемань, — я не это имел в виду.
Роман Стиля «Первый удар» посвящен важнейшей теме передовой литературы, теме борьбы против империалистических агрессоров. Изображая борьбу докеров одного из французских портов против превращения Франции в военный лагерь США, в бесправную колонию торговцев пушечным мясом, Стиль сумел показать идейный рост простых людей, берущих в свои руки дело защиты мира и готовых отстаивать его до конца.
Вторая книга романа «Последний удар» продолжает события, которыми заканчивалась предыдущая книга. Докеры поселились в захваченном ими помещении, забаррикадировавшись за толстыми железными дверями, готовые всеми силами защищать свое «завоевание» от нападения охранников или полиции.Между безработными докерами, фермерами, сгоняемыми со своих участков, обитателями домов, на месте которых американцы собираются построить свой аэродром, между всеми честными патриотами и все больше наглеющими захватчиками с каждым днем нарастает и обостряется борьба.
«Париж с нами» — третья книга романа известного французского писателя-коммуниста Андрэ Стиля «Первый удар». В ней развивается тема двух предыдущих книг трилогии — «У водонапорной башни» и «Конец одной пушки», — тема борьбы французского народа против американской оккупации Франции, против подготовки новой войны в Европе.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.
Роман современного шотландского писателя Кристофера Раша (2007) представляет собой автобиографическое повествование и одновременно завещание всемирно известного драматурга Уильяма Шекспира. На русском языке публикуется впервые.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
Однажды учительнице русского языка и литературы стало очень грустно. Она сидела в своем кабинете, слушала, как за дверью в коридоре бесятся гимназисты, смотрела в окно и думала: как все же низко ценит государство высокий труд педагога. Вошедшая коллега лишь подкрепила ее уверенность в своей правоте: цены повышаются, а зарплата нет. Так почему бы не сменить место работы? Оказалось, есть вакансия в вечерней школе. График посвободнее, оплата получше. Правда работать придется при ИК – исправительной колонии. Нести умное, доброе, вечное зэкам, не получившим должное среднее образование на воле.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.