Последнее слово за мной - [27]

— Кружева королевы Анны,^[16] — сказал Бун, кивком указав на чахлый кустик у нее в руках.

Лидия нахмурилась. Она могла поклясться, что сажала георгины.

— Пойми ты, баба, это сорняк, — сказал он.

Лидия вскинула голову и одарила его взглядом гадюки, готовой ужалить. Он пожал плечами, развернулся и пошел прочь.

Подойдя к пикапу, Бун бросил старую заслонку в кузов. Потом уселся за руль, вытащил из-под сиденья ключ и вставил его в замок зажигания (мотор при этом негромко кашлянул). Колымага завелась только с третьего раза.

— Эта баба не в состоянии даже плесень на хлебе вырастить, — пробормотал он, разгоняясь.

Когда Лидия услышала, как грузовичок Буна протарахтел мимо по дороге, она с силой выдернула сорняк из земли, изорвала его в мелкие клочки и кинула в тачку.

*

На следующий день, как только Бун Диксон вывернул на подъездную дорожку ее дома, Лидия уехала. Добравшись до ближайшей улицы, она нажала на тормоз и осталась сидеть в машине. Человеку, который больше всего на свете любит делать покупки, убить время в Липерс-Форке было нелегко.

Стоило домработнице сообщить Энн Лестер, что в гостиной ее ожидает Лидия Монтгомери, как настроение у хозяйки резко испортилось. Никто так не выводит снобов из себя, как те, кто может их переснобить. После последней встречи с Лидией Энн решила навсегда покончить с состязаниями в снобизме и с тех пор всячески их избегала.

Она могла воспроизвести по памяти все до единой шпильки, которые подпустила в разговоре Лидия, и даже завела привычку каждый день повторять про себя этот список, чтобы не терять боевого духа.

«Такие платья считались в Бостоне очень стильными… в прошлом году». «Одна нитка жемчуга на шее — это так… экономно». «Бревенчатый дом у озера — это так… старомодно».

— Передать ей, что вы неважно себя чувствуете? — шепотом спросила домработница.

Больше всего Энн хотелось послать Лидию ко всем чертям, но истинная южанка никогда не оскорбит гостя. Даже если к ней неожиданно нагрянет сам дьявол, южанка предложит ему остаться на ужин и быстренько испечет «Дьявольский торт».^[17]

— Какой приятный сюрприз! — воскликнула Энн Лестер, вплывая в гостиную с улыбкой, напоминающей половинку ананасового кружочка из компота, застывшую в персиковом желе.

— Я просто проезжала мимо, — сказала Лидия, наклонившись и разглядывая коллекцию фарфоровых яиц, тщательно расставленных Энн в антикварном серванте, — вот и решила заскочить.

От дома Монтгомери до Лестеров было рукой подать. Можно было практически стоять у открытого окна в лестерской спальне и, протянув руку, выключить лампу на крыльце у Лидии (Энн и впрямь порой рассматривала такую возможность).

Однако Лидия никогда прежде не «заскакивала», более того — ее ни разу и не приглашали.

— Вы тоже коллекционируете яйца? — поинтересовалась Энн, вынимая богато украшенную вещицу из подставки.

Бережно раскрыв яйцо, она сунула его под нос Лидии — пусть завидует.

Большинство яиц в коллекции Энн Лестер, как и вообще большая часть имущества Лестеров, были «приобретены» во время Великой депрессии. «Дочери Конфедерации»^[18] и понятия не имели, что первые Лестеры, добравшиеся до Нового Света, были пиратами. Сбежав из Северной Каролины, они переселились в Теннеси и тут, привязанные к земле, вынуждены были заняться банковским делом. Таков был естественный ход эволюции.

— Это Фаберже? — поинтересовалась Лидия, разглядывая яйцо.

— Ну-у… нет.

Лидия со вздохом отвернулась, и самый дорогой экспонат в собрании Энн Лестер вдруг словно бы обесценился.

Держа в руке чашку, Лидия вяло бродила от картин к фарфоровым птичкам. Она любезно согласилась посмотреть, какую ткань Энн выбрала для штор, еле скрыла зевоту при виде обоев и приподняла бровь, когда ей показали бронзовую статуэтку Ремингтона.^[19] Но взгляд Лидии во второй раз вернулся к вазе с каллами, Анн Лестер поняла, что рыбка попалась в сеть.

— Уж не знаю, сколько раз можно твердить домработнице, чтобы она ежедневно выкидывала старые цветы, — пожаловалась Энн.

— Выкидывала? — эхом повторила Лидия.

Схватив великолепные, безупречные цветы за стебли, Энн швырнула их в камин.

— Люблю, чтобы мне каждое утро приносили только что срезанные цветы, — пояснила она, отряхнув руки.

— Только что срезанные?

— Прямо из сада.

— У вас растут лилии?

— Так и лезут из земли, будто сорняки, — Энн небрежно отмахнулась. — Захватили почти весь сад. Помнится, моя мама говаривала: «Лишь у того, чье сердце изо льда, в саду не будет лилий никогда».

Женщины обменялись улыбками.

— Ну, что ж, моя дорогая, — произнесла Энн Лестер, вставая, — я очень рада вашему визиту, однако мне пора идти на собрание.

— Собрание? — Лидия отпила глоточек чаю.

— Я состою в Благотворительной организации женщин-христианок. Мы должны обсудить ежегодную рождественскую ярмарку.

— Ярмарку?

— Собираем средства в пользу бедноты.

Лицо Лидии было непроницаемым, как у спящей кошки. Энн гадала: то ли соседка не одобряет сбор денег при церкви, то ли вообще не знает, что значит «беднота».

— Я отвечаю за закуски.

— Закуски?

— Например, будербродики-канапе с курицей и салатом с орехами пекан. Нужно еще непременно обрезать корочки.