Последнее прости - [3]

– Да ни в какой! – ответил Стас. – Кому они щас нужны, эти институты? Я деньги хочу зарабатывать. Компьютерами заниматься.

– Мама хочет, чтобы ты поступил в институт.

– Ой, не смеши меня. Мама хочет, чтоб ты ее манной кашей кормил, и все. Это, когда я в третьем классе был, она нам сказки придумывала: МГИМО, ВГИК, театр Большой и Малый… Ну, ты че, па?

– Да, виноват я перед мамой. Вырос ты у меня, честно говоря, как бурьян, на нашей заброшенной даче. Слушать, как ты о матери говоришь, я не хочу, против твоих планов ничего не имею. Пойдешь на курсы программистов. Техникой тебя обеспечу. И то правда: пора зарабатывать на себя. Хоть какой-то толк будет.

Олег никогда не повышал голос на сына, он даже не ругал его в прямом смысле слова, но после таких разговоров Стасу пару дней бывало не по себе. Подлизаться к отцу он умел. И до сих пор любит, когда тот подходит к нему внезапно и порывисто, притягивает к себе его голову, ерошит волосы, сжимает плечо. Им хорошо вместе. Им было бы хорошо, если бы не болезнь матери.

Стас подошел к большому портрету молодой женщины с темными, красивыми глазами. Произнес про себя слово «мама», прислушался к сердцу, вызвал другие воспоминания…. Ребята завидовали, что у него такая мать – стройная, веселая, заботливая, обожающая его. Она устраивала ему шумные, веселые дни рождения, приглашала весь класс. Они праздновали первое сентября, конец учебного года, мама старалась выполнить любое его желание. Когда-то они вместе читали книжки, смотрели кино, вместе далеко заплывали в море, катались на велосипедах… Он ее любил, он ею гордился, он к ней спешил… Но той мамы давно с ним нет. Ну, что он мог с собой поделать? Мать стала плохо, непонятно говорить, она сидела в своем инвалидном кресле, он подходил к ней и чувствовал запах лекарств и болезни… Ну, чего тут себе врать. Терпел, брезговал, старался побыстрее уйти в свою комнату. Когда он видел, как отец вытирает ей салфеткой слюни, несет в туалет, моет, – Стаса просто тошнило. Отец все понимал, из-за этого между ними возникла отчужденность. Стас и в этом винил мать со всем эгоизмом молодого, здорового, залюбленного когда-то существа, которое лишилось эмоционального комфорта. Об остальном и говорить нечего. Черт-те что у них было, а не жизнь.

Стас пошел к себе в комнату, разделся, лег в постель, накрылся с головой одеялом. Черт, как же ему неуютно. Отец велел не думать обо всем, что произошло. Только о том, что у него сегодня умерла мама. Стас еще раз произнес слово «мама», теперь шепотом, и почувствовал, как горло сжал спазм. Вроде бы глазам стало горячо. Он очень хотел заплакать – громко, безутешно, как в детстве, когда обильные слезы как будто смывали тучи, и на душе светлело… Он очень хотел заплакать, но ничего не получилось. Он уснул, свернувшись в клубок и сжав кулаки.

Глава 2

Катя смотрела в темноту, пока не рассвело. Четких, упорядоченных мыслей не было. Она разглядывала ленту ослепительно ярких кадров. Все то, что нельзя было вспоминать. Все то, что постоянно было с ней. Больничный сад, солнечная поляна, взгляд Олега издалека – страстный, тоскующий, обожающий, ласкающий. Это не солнце, это его синие глаза согревали, зажигали ее кровь… Озабоченное лицо Игоря. Он дотошно ее расспрашивает, что сказали врачи, заставляет есть виноград и груши. И вдруг… Игорь поворачивается и прямо, пристально смотрит на Олега. У Кати обрывается сердце. Вот они уходят – Игорь ведет ее за руку, все глядят в окна. Галя, Марина, Лена машут ей. У ворот курит мужчина, не глядя на них. Почему-то его широкие плечи, крупные руки выдают беспомощность, потерянность. Катя видит его, не поворачивая головы. Игорь опять рассматривает его в упор. Она приехала в больницу, когда узнала, что Галя умерла. Марина и Лена сидели рядом на одной кровати, увидев ее, горько заплакали. Так они и сидели втроем, пока не пришла сестра делать уколы. Катя вышла в коридор. У окна Олег кормил с ложечки творогом Милу. Катя улыбнулась, поздоровалась, Олег измученно взглянул на нее, как на солнце, которое светит не ему. Мила вдруг беспокойно задвигалась, на изможденном лице появилась гримаса страдания, а в глазах слезы. И вдруг у нее начался приступ удушья. Катя испугалась, побежала за медсестрой, Олег повез жену в палату… Боже мой, Мила все видела и понимала. Ну, вот. Самая невыносимая боль настигла Катю. Вина. Честному и открытому человеку такая боль просто не под силу.

Катя вскочила и заметалась по квартире. Что делать? Еще слишком рано, чтобы кому-то звонить. Да и кому. Олегу? Не та у него ситуация, чтобы его дергать звонками. Стасу? Да, ему нужно позвонить, но позже. Мальчик, наверное, спит. Игорю? А что она скажет Игорю? Просто, чтоб его голос услышать. Тоже рано. Катя взяла телефон, пролистала список номеров. Вот к кому можно обратиться в любое время и вроде бы случай именно тот. Сережа Кольцов. Они познакомились во время съемок детектива по ее сценарию, где он был консультантом. Он тогда работал прокурором. Сейчас – частный сыщик. То есть на службе всегда. В его дружбу Катя верила. Она решилась.