Последнее пророчество - [35]

Но и этого для победы оказалось достаточным.

Грел с огромным удивлением посмотрел на противника, выронил меч из обессиливших пальцев, взмахнул руками, точно пытаясь найти точку опоры, затем согнулся пополам и упал под оглушительный вздох потрясенных зрителей — большинство ставило на Неистового, никто не ожидал столь быстрой развязки.

— И это ты называешь прекрасным боем?! — гневно воскликнул король Мерналдит, запуская в вельможу серебряным кубком.

Варрос поставил ногу на грудь поверженного гладиатора, ожидая решения зрителей, чтобы выполнить их волю и отправиться отдыхать, хотя вовсе не устал.

— Я же говорил, что женщины отнимают силу, — сказал он скорее сам себе, чем корчившемуся от дикой боли Грелу.

Приговор был однозначен — трибуны требовали смерти того, кому лишь какие-то мгновения назад рукоплескала.

Гладиаторы не любили сражаться в первых парах — если ранят, то почти наверняка зрители потребуют добить поверженного. В последних парах — другое дело, уже насытившаяся видом крови толпа может смягчиться и король помилует побежденного, что, зачастую, и случалось. Но считалось дурным тоном как-то влиять на ход жеребьевки и очередность пар — это означало, что боец в душе признавал возможность поражения. Каждый гладиатор боялся сглазить и принимал решения распорядителей с покорностью, выражая уверенность в собственной победе.

По знаку короля и по приказу распорядителя Варрос вонзил окровавленный клинок в сердце Грелу-Неистовому. Ничто в его душе не шевельнулось, ни малейшей жалости к тому, кто всю ночь предавался плотской любви, не было.

На арену вышли гладиаторы следующей пары. Варросу накинул на плечи плащ сам ланиста школы, поздравляя — начало дня было успешным.

Второй бой оказался упорным и красочным, кровь текла из легких ран у обоих противников, доводя толпу до исступления. Этот поединок столь увлек короля Мерналдита, что он совершенно забыл о зубной боли. И уж тем более из королевской памяти выветрился образ какого-то там дикаря, победившего Неистового. Да и, по мнению всемогущего диктатора, скорее всего эта победа была случайной.

Король Мерналдит, в отличие от Варроса, не видел вещих снов и даже приблизительно не знал своей судьбы, думая, что будет наслаждаться всеми прелестями жизни если уж и не вечно, то достаточно долго.

* * *

Варрос вернулся в гладиаторскую школу в Дахне и продолжил постижение таинств искусства убивать. Теперь он жил один в комнате, питался от другого котла, он был надеждой ланисты, восходящей звездой школы. И по-прежнему истязал себя изнурительными тренировками, отказываясь от приводимых ему девиц.

Ланисте, чтобы выгодно продавать Варроса на состязания, необходима была популярность своего воспитанника среди зрителей, яркие победы восходящей звезды на арене. Но и рисковать любимцем он не очень-то хотел. Варросу было все равно с кем сражаться, он был готов убить любого, но его мнения никто не спрашивал.

И Варрос сражался на аренах больших и малых городов с гладиаторами своей же школы — в основном с теми, кто на предварительном турнире не набирал и пятидесяти очков. После первого такого боя его вызвал к себе ланиста и попросил, чтобы Варрос не убивал противников сразу — бои должны быть зрелищным. Варрос пожал плечами и в ответ попросил обучить его грамоте.

— Зачем тебе это? — искренне удивился ланиста.

— Чтобы, когда буду умирать, прочесть то, что написано на бортике арене, — не моргнув глазом, ответил Варрос.

— Да я и так тебе скажу! — воскликнул лысый начальник школы. — Там написано…

— Я знаю. Но я хочу сам прочесть, — упрямо ответил Варрос.

Ланиста не стал самолично учить его чтению (самому-то знаний едва хватало, чтобы вести дела школы), но нанял Варросу учителя.

За год Варрос прошел больше пяти дюжин боев, дважды сражался на главной арене страны пред королевским взором. Он всегда стремился поразить противника в сердце, но уже знал, что должен не просто убить соперника, а выдать зрителям грандиозное представление.

Однажды он, выступая в последней паре, минут пятнадцать выделывал прыжки и имитации атак, кувырки и головокружительные пассажи мечом и щитом, разъярив ничего не понимающего гладиатора, который сражался ни на жизнь, а на смерть, до белого каления. Отражая бешеный натиск, Варрос зазевался — отскочить успел, но прием провести не удалось, и Варрос, повинуясь мгновенному импульсу, ударил врага щитом по голове. Шлем, конечно, смягчил удар, но противник был оглушен, ноги подкосились, и он рухнул на арену. Варросу ничего не оставалось, как поставить ногу ему на грудь и, приставив к горлу меч, ждать, пока зрители вынесут приговор — он был раздосадован, что получилось не все так красиво, как он хотел. Но зрители, к его удивлению, помиловали побежденного гладиатора — тот даже не получил серьезных ранений, так, легкое сотрясение мозга.

Варрос после этого случая задумался — стоит ли метить в сердце гладиатору, такому же, как он сам, когда у того есть хоть мизерный, но все же шанс выжить, если понравится зрителям. Он пошел к ланисте и заявил, что вся система очков в предварительных боях неправильна, что молодых бойцов учат убивать наповал, когда у противника есть возможность выжить. Пусть покалеченным, но выжить. Ланиста вздохнул в ответ на его слова и сказал, что традиции ломать тяжело и что это, по большому счету, не их дело.