Последнее пророчество - [11]

Их оттеснили к борту, Варрос убил очередного врага и занес топор, чтобы свалить следующего, но неожиданно для себя оказался за бортом — лунгарзиец то ли оступился и полетел за невысокий поребрик, то ли его ранили, то ли убили.

Вода показалась ледяной — сердце замерло на мгновение, толща воды поглотила все звуки. Но Варрос нашел в себе силы вынырнуть, вытаскивая на свет лунгарзийца. Схватил его за волосы, развернул лицом к себе. Тот открыл глаза и судорожно вобрал в себя воздух — живой. Пока живой, потому что им обоим угрожала смертельная опасность — корпуса пиратского и зантарийского судов в любую секунду могли вновь соприкоснуться, раздавив обоих в кровавое месиво, которое тут же смоет волна.

Варрос отчаянно поплыл, волоча за собой лунгарзийца в просвет между бортами. И выругался — напарник не умел плавать. Варрос схватил первый попавшийся обломок весла:

— Держи! И дрыгай ногами, надо выбираться отсюда!

На головы им валились обломки дерева, рядом падали сверху убитые. Варрос работал руками и ногами как никогда, хотя ему всю жизнь казалось, что он родился, уже умея плавать. Сейчас от этого умения зависела его жизнь. Лунгарзиец, держась обеими руками за деревяшку, пытался барабанить ногами по воде, но Варросу от этого было не легче.

В то мгновение, когда они миновали корму судна, корабли с треском столкнулись вновь. Варрос вздохнул — он был так близок к гибели! Но ничего еще не закончилось — вражеские корабли окружили «Лореллу», и исход был ясен. Так же ясен, как и то, что ни один из бывших на борту «Лореллы» живым не уйдет, кто бы он ни был. Зантарийцы разбираться не будут — капитан ты или раб-гребец.

Великий Зирива-ванат помог Варросу в очередной раз — в нескольких ярдах от «Лореллы» в море плавала огромная бочка, на две трети ушедшая в воду. Раз не затонула сразу, значит и не утонет — это спасение. Это была одна из тех бочек с палубы «Лореллы», куда сливали питьевую воду. Варрос яростными гребками добрался до спасительной скорлупы. Бочка была закрыта. Варрос заплыл за другую сторону, чтобы его не заметили с корабля.

— Осторожней! Держись за нее! — крикнул он лунгарзийцу.

Он даже не замечал, что говорит на родном языке, который для лунгарзийца был полной тарабарщиной. Но напарник понял.

Варрос топором, который так и не выпустил, пока плыл, попытался открыть крышку. После нескольких попыток ему это наконец удалось.

— Залезай! — проорал он, скованному с ним одной цепью. — И держи крышку!

Тот, повинуясь движению головы Варроса, отпустил обломок весла, схватился руками за край бочки и пытался подтянуться. Варрос одним могучим движением правой руки выдернул его из воды и перекинул внутрь. Цепь была достаточно длинной, чтобы не стеснять их движений во время гребли, но недостаточной, чтобы чувствовать себя вольготно. Варросу пришлось буквально выпрыгивать из воды и, перегибаясь, забираться в бочку. Каким-то чудом лунгарзиец сумел удержать тяжелую крышку, и Варрос быстро задвинул ее на место, она впала в паз. Все это произошло за несколько едва уловимых мгновений.

Они рухнули на дно. Было тесно и неудобно, с обоих стекала струями вода, под ногами хлюпало. И запах…

Варрос и лунгарзиец попали в бочку, в которой когда-то хранилось вино, может, остатки вина и заполняли днище. От запаха можно было сойти с ума, но они сидели в неудобных позах, прижавшись друг к другу, даже не пытаясь приоткрыть крышку. Сквозь дерево до них доносился неутихающий шум сражения, все чаще слышались победные крики на зантарийском языке.

Лунгарзиец, казалось, боялся совершить любое лишнее движение, лишь дышал тяжело и время от времени постанывал — видно, его тоже ранили. У Варроса рана саднила, но он привык стойко переносить боль еще в родных горах. Сейчас он молил всех известных богов — от великих Марлин-ваната и единоутробного его брата Зирива-ваната с его недремлющей женой Сугнуной до языческих Катамары и Егиллоха и дьявола морей и океанов — чтобы зантарийцы не стали в поисках наживы вылавливать из воды одинокую бочку, на две трети ушедшую в воду. И еще он боялся, как бы действительно не перевернуть этот шаткий островок относительной безопасности.

В жуткой тесноте и в почти полной темноте, перебарывая одурманивающий запах перебродившего вина, Варрос подобранным на корабле кинжалом пытался разломать замок на железном поясе, что висел на талии, стараясь не делать резких движений. Наконец это ему удалось, обруч звякнул и повис на цепочке.

Сколько прошло времени, Варрос не знал, но, казалось, над морем воцарилась тишина. Он осторожно приподнял крышку над мерно покачивающейся на волнах бочкой и выглянул наружу. Осмотрелся.

Шесть зантарийских кораблей с раскачивающимися на реях мертвецами двигались домой. Недалеко от бочки, не больше чем в двух десятках ярдов, тонула носом вверх опустевшая пиратская галера.

Вокруг плавали обломки весел, пристроек, всякий мусор и мертвецы.

Варрос подтянулся и сел на край бочки, старясь не опрокинуть ее. Надо было срочно придумать, что делать дальше — далеко в бочке не уплывешь. Ориентируясь по солнцу, можно добраться до лунгарзийского берега, но кто знает, как он далек? Пока галера не затонула окончательно, из деревянных стен надстроек можно сделать плот. К тому же необходимы хоть какая-то еда и запас пресной воды. Варросу не было никакого дела до лунгарзийца, но вдвоем шансов выжить больше. Хотя какой от него прок, даже плавать не умеет…