Оказывается, Томирис большой собственник, не желающий выпускать из рук даже то, что принадлежит ему только на время танца. Неудивительно, с его-то должностью.
Некрасиво в этом признаваться, но отец никогда не стал бы за меня драться. Не стал бы демонстрировать, что пойдет на все, защищая меня от посягательств. Его методы куда грубей и действенней - надеть пояс верности и считать, что так будет лучше.
Если бы происходящее зависело от отца, я бы еще долго стояла рядом с ним, изнывая от невозможности перейти к танцам, где хотя бы что-то происходит.
Нет, я не жалела, что отдала свой первый танец другому.
- Пойдемте со мной.
Когда звучали последние аккорды, Томирис так же уверенно повел меня в одну из высоких ниш, украшенных цветами. Мне и в голову не пришло протестовать.
Оказавшись в тени, я с облегчением вздохнула. Он развернул меня спиной к залу, отсекая свет, и глаза перестало резать.
- Так лучше?
Забавно, что он проявляет какое-то подобие заботы. После всех этих лет, когда никто не мог ко мне прикоснуться...
Я грустно улыбнулась и открыла глаза.
И если я собиралась что-то сказать, то сразу же обо всем забыла, уставившись на стоявшего передо мной человека.
Да, это был прежний Томирис.
Тот - и не тот.
Но как же он, оказывается, красив!
Я не ожидала, что столкнусь с совершенно другим человеком. Не со страшным персонажем общественных сплетен и не с объектом опытов, о результатах которых можно хвастаться подружкам. Я не ожидала, что вместо этого столкнулись лицом к лицу с мужчиной.
Он был совсем как прежде, но теперь я оценивала по-другому. Когда мы виделись в последний раз, Хайде входил в разряд взрослых, которые сговорились портить мне жизнь и лишать меня свободы. А сейчас... Я не знала, как воспринимаю сего сейчас.
Но как же он красив!
Девчоночьи журналы часто печатают фотографии симпатичных мальчишек. Давно уже мы с подругами просматривали и женские журналы, тоннами доставляемые из книжных магазинов нашим матерям - по сути то же самое. Ухоженные модели с гладкими телами и призывно приоткрытыми губами, чья грубая линия обведена карандашом, дабы подчеркнуть силу его улыбки.
Посмотрели бы они, как должны выглядеть губы уверенного в себе человека, привыкшего к непростым и не всегда мирным решениям. Его лицо было худым, но каким-то твердым - и подбородок, и скулы, и серые глаза. Густые брови и довольно широкие губы. Отросшие до мочки ушей коричневые волосы, убранные назад и слегка вьющие на кончиках. Покрытая естественным загаром, обветренная кожа.
Интересно, почему фотографии таких, как Томирис не печатают в журналах? Хотя о чем тут думать? Ответ проще простого - я не могу представить, что он окажется перед камерой и начнет позировать. Улыбаться и строить глазки. Изгибаться, чтобы ягодицы выглядели более выпукло, а бицепсы более выигрышно. Мазать свою кожу блестящим маслом. Позволять косметологу подправлять недостатки кожи.
Это невозможно.
- Вы так выросли.
- Наверно, - я резко отвела глаза. Надо же, а в пятнадцать смело смотрела ему в лицо и говорила гадости. А сейчас бы уже не смогла. Хотя, что тут странного - я же выросла. В пятнадцать лет я верила, что не такая, как все и не стану убогим продолжением своих родителей, что я вырвусь из системы хладнокровных на настоящую свободу.
А теперь - не верила.
- Мне хотелось поздравить вас еще раз. Сегодня праздник, который вы, наверняка, давно ждали. Сегодня вы стали совсем взрослой, - говорил Томирис. Банальные слова, банальные поздравления. В течении целого мгновенья мне хотелось сообщить ему все, что я думаю о приеме и обо всех окружающих гостях, включая его самого, но вот несчастье - мне уже не пятнадцать.
Я хорошо помню, что они опытней и сильней, точнее, изощренней, следовательно, найдут способ наказать за ослушание.
Поэтому я просто отвернулась.
По залу кружили пары, я разглядела маму с Фостером Глумом и Зорму с кузеном - не тем, кому я признавалась в любви, а другим - уже несколько лет как женатом на толстушке, которая всегда одевалась в фиолетовое.
- Инжу, посмотрите на меня.
Уже снова командует! Но я посмотрела, мне не жалко. Да и смысл сейчас идти на конфликт?
- Вам не нравится вечер?
- Ну что вы, очень нравится.
Он помолчал.
- Я чувствую, что вы обманываете.
Он что чувствует? Я уже безо всяких просьб посмотрела на него внимательней. Говорили, он ворует на улицах девушек, которые ему нравятся, и увозит к себе. Вряд ли правда. Зачем ему так делать, ведь за ним наверняка и так пойдут, и заставлять никого не придется. Небось, пока я тут годами в этом поясе мучаюсь, как проклятая, он времени даром не терял! Наверняка в его постели перебывал не один десяток любительниц острых ощущений! Кстати, о чем там речь?
Щеки вспыхнули от злости и я привычно посмотрела в сторону. Ненадолго - Томирис притягивал мой взгляд почти против воли.
- Инжу, почему ты еще здесь? - за спиной послышался недовольный папин голос. - Хайде, мы же обо всем договорились, почему сегодня вы с ней?
