Последнее письмо от твоего любимого - [60]

Ей показалось, что она тысячекратно уменьшилась в размерах, как будто комната увеличилась и поглотила ее. Моя дорогая, единственная моя! Она склонила голову, уставившись в пол, слезы капали с кончика носа на дорогой ковер.

Наконец она подняла голову и взглянула на мужа. Лоренс сидел с закрытыми глазами, не желая смотреть на это отвратительное зрелище.

— Если ты все знал, если ты видел, что я начинаю вспоминать, почему… почему не сказал мне правду?

Лоренс уже отошел, гнев уступил место ощущению полного поражения. Сидя напротив нее, он тихо произнес:

— Потому что надеялся… Когда я понял, что ты ничего не помнишь, я решил, что мы можем оставить это в прошлом. Я надеялся, что мы сможем жить дальше, как будто ничего не случилось.

Моя дорогая, единственная моя!

Мне некуда идти, подумала Дженнифер. Бут мертв. Все это время он был мертв. Она чувствовала себя глупой девчонкой, как будто она все выдумала.

— К тому же я не хотел, чтобы ты чувствовала себя виноватой в том, что он умер из-за тебя, — добавил Лоренс после долгой паузы. Она побледнела от внезапно пронзившей ее острой боли. — Что бы ты там ни думала обо мне, Дженнифер, я хотел, чтобы ты была счастлива.

Тикали часы. Впоследствии Дженнифер не могла вспомнить, сколько времени прошло. Часы? Минуты? Лоренс встал, налил себе очередной стакан виски, выпил словно воду, даже не поморщившись, а потом аккуратно поставил бокал на серебряный поднос.

— И что же будет дальше? — безжизненным голосом спросила она.

— Я иду спать. Нет, серьезно, я ужасно устал. — Он развернулся и пошел к двери. — Предлагаю тебе сделать то же самое.

Лоренс ушел, а она еще некоторое время не вставала с кресла, прислушиваясь к его тяжелым от усталости и алкоголя шагам наверху, скрипу кровати. Он лег спать в хозяйской спальне. В ее спальне.

Дженнифер еще раз перечитала письмо. В нем говорилось о будущем, которое ей теперь не суждено прожить. О любви, без которой жизнь казалась невыносимой. Она перечитала слова мужчины, который любил ее больше жизни, а она невольно оказалась причиной его смерти. Наконец ей удалось вспомнить его лицо: оживленное, полное надежды и любви. Дженнифер Стерлинг упала на пол, свернулась клубочком, прижав письмо к груди, и тихо заплакала.

11

Дорогой Д… знаю, я вела себя как полная дура, прости меня. Завтра ты приедешь домой, но меня уже не застанешь. Мы с Дэвидом собираемся пожениться в ***, и ты меня больше никогда не увидишь. В глубине души я все еще люблю тебя, но Дэвида я люблю сильнее.

Прощай, Г.

Женщина — мужчине, в письме

Он увидел их через окно, даже в этот летний вечер запотевшее от пара. Сын сидел за ближайшим к окну столиком и, болтая ногами, читал меню. Он на секунду остановился, разглядывая длинные руки и ноги мальчика и отмечая, что его фигура стала более худощавой и угловатой, ушла детская пухлость. Энтони подумал о том, каким сын станет, когда вырастет, и его сердце сжалось. Держа под мышкой подарок, он вошел в кафе.

Место встречи назначила Кларисса — большое, шумное заведение, официантки одеты в старомодную униформу и белые передники. Она называла его «кондитерской», как будто стесняясь произносить слово «кафе».

— Филлип!

— Папа!

Энтони остановился рядом со столиком, удовлетворенно подумав о том, что мальчик улыбнулся, едва завидев его.

— Кларисса, здравствуй, — спохватился он.

Она выглядела куда менее сердитой, чем обычно, сразу же заметил он. Последние несколько лет Энтони постоянно испытывал чувство вины, глядя на ее вечно напряженное лицо, а теперь она смотрела на него с любопытством: так наблюдают за незнакомцами, от которых не знаешь, чего ожидать, — пристально и с безопасного расстояния.

— Прекрасно выглядишь, — заговорил он.

— Спасибо.

— Как же ты вырос! Господи, мне кажется, ты дюйма на четыре вымахал за эти два месяца.

— За три месяца, — поправила его Кларисса. — Да, в этом возрасте дети быстро растут, — с хорошо знакомым ему легким укором в голосе добавила она, поджав губы.

На мгновение Энтони подумал о губах Дженнифер: кажется, он никогда не видел, чтобы у нее было такое выражение лица, — возможно, она просто от природы не способна на такую гримасу.

— А ты как… нормально? — спросила она, наливая ему чай.

— Более чем, спасибо. Много работаю.

— Как всегда.

— Ну да. Как дела, Филлип? Как в школе? — спросил Энтони, но сын не мог оторваться от меню.

— Ответь отцу, — строго сказала Кларисса.

— Нормально.

— Вот и хорошо. Как оценки?

— Вот его табель, я подумала, вдруг ты захочешь посмотреть. — Она порылась в сумочке и достала тонкую папку.

Энтони с неожиданной для самого себя гордостью пролистал табель: «достойное поведение», «рвение в учебе».

— А еще он капитан футбольной команды, — с нескрываемым удовольствием сообщила Кларисса.

— Какой молодец! — потрепав сына по плечу, воскликнул Энтони.

— Он делает домашнее задание каждый вечер, я за этим строго слежу.

Филлип не поднимал глаз на отца. Неужели Эдгар уже занял его место, заполнил ту пустоту, которая существовала в жизни мальчика? Играет с ним в крикет? Читает ему вслух? Энтони помрачнел и, глотнув чая, попытался взять себя в руки.

— Самое большое блюдо пирожных, пожалуйста, — подозвав официантку, попросил он. — У него скоро день рождения.