Последнее обещание - [3]

С тех пор они с Алессио больше не летали. И дома с мужем она его оставить не могла. Не рискнула бы, даже если бы Маурицио вдруг изъявил желание побыть с сыном. Маурицио не умел ухаживать за мальчиком, тем более не смог бы оказать первую помощь. Итальянские мужчины такими вещами не занимаются, заявил он ей.

Маурицио не всегда был таким. В Америке, в начале их романа, он мыл посуду, пылесосил, даже готовил – причем лучше, чем она. Но в Италии все разом переменилось. Жены его друзей не ждут от мужей помощи в домашних делах, и ей на это не стоит рассчитывать, сказал он.

Мать Маурицио, Антонелла, всю жизнь его обслуживала, даже гладила нижнее белье. Она была убеждена в том, что Элиана плохо исполняет обязанности жены.

Как-то раз, вскоре после того, как они переехали в Италию, Антонелла показала Элиане, как нужно гладить носки Маурицио. Элиана глазам своим не поверила. А потом решила, что вины Маурицио в этом нет. Он привык принимать это как должное.

Несколько лет назад по настоянию Элианы они обратились к семейному психологу. Психолог, пожилой итальянец, слушал, как она рассказывает о своих разочарованиях, и кивал. Да, заявил он, проблема ясна. И проблема эта – в ней самой.

– Вы не в Америке, – сказал он. – Как бы это ни было трудно, вам нужно постараться принять новую жизнь и новую культуру. – Он даже предложил, чтобы в доме больше не говорили по-английски. Только по-итальянски.

– Но английский – мой родной язык, – пробормотала пораженная Элиана. – Это – моя суть.

– Да, так было раньше, – прервал ее он. – Вам пора перестать цепляться за прошлое. Хотя бы ради семьи.

После этого визита она долго плакала. Когда она сказала Маурицио “согласна”, она рассчитывала совсем не на это. И горько ошиблась. Мужчина, который за ней ухаживал, был нежен и заботлив. И она попалась на удочку.

Маурицио заявлял, что тоже в ней разочаровался.

– Раньше с тобой было намного веселее, – сказал он однажды. – Как ты изменилась!

Она действительно изменилась. Она стала матерью. Порой ей казалось, что Маурицио винит ее за перемены, которые внес в их жизнь ребенок. Больной ребенок. Она боялась, что в глубине души Маурицио винит и Алессио и поэтому так мало времени проводит с ним. Вернее, с ними.

Она смертельно устала быть сильной, а еще больше устала от одиночества. Ей нужен был спутник жизни. Мужчина, с которым можно выпить по бокалу вина, а потом лечь в постель. Мужчина, рядом с которым она чувствовала бы, что достойна любви. Но надежда часто несет лишь муки, и она старалась об этом не думать. Как бы там ни было, но она замужем. Она замужем, она одинока, живет отшельницей на чудесной вилле в Тоскане, в двенадцати километрах от Флоренции.

2

ИЮЛЬ 1999 ГОДА. ФЛОРЕНЦИЯ, ИТАЛИЯ

Река Арно протекает по центру Флоренции и рассекает город на две части. Через реку были построены десятки мостов, но время и войны разрушили почти все из них. С прошлых времен остался только Понте Веккьо – “старый мост”.

Росс Стори остановился посреди моста, оперся о железные перила и вытер пот со лба. Мост давно уже превратился в торговые ряды – здесь всегда, как и в былые времена, толпился народ, стояли лотки, сверкали витрины ювелирных лавочек.

Жара стояла удушающая. Росс скинул с плеча рюкзак, взглянул на реку. В воде отражались горчично-охристые силуэты Флоренции – расплывчатые и завораживающие, как мечты.

Росс приехал в Италию полгода назад. Первую неделю он провел в Риме, изучая достопримечательности. Потом отправился на юг и в конце концов оказался на Сицилии, в Таормине, где провел большую часть весны. В последние дни мая он вернулся на Апеннины, побыл неделю в Генуе, две недели в Милане, где увидел “Тайную вечерю” Леонардо. Затем он поехал на восток – в Верону и Венецию – и почти три недели путешествовал по островам. В конце июля, когда туристическая виза уже истекала, он прибыл во Флоренцию в надежде получить работу в знаменитой галерее Уффици.

Все это время он был один, но затосковал только сейчас. Флоренция – город влюбленных. И куда бы он ни взглянул, все напоминало ему о его одиночестве.

Утром он сидел один в кафе и с завистью наблюдал за тем, как смеется и флиртует парочка за соседним столиком. Ему было тяжело на это смотреть. Сам он давно уже не был близок ни с кем. Однако внутренний голос твердил, что его пора еще не наступила – слишком мало прошло времени.

Он надел рюкзак и зашагал к Уффици.

Во дворе галереи толпились туристы. Ко входу выстроилась очередь метров на сто. Росс подошел ко входу, где обслуживали по предварительным заказам, там очередь была поменьше. У дверей стоял широкоплечий охранник.

– Прошу прощения, – сказал Росс. – Я пришел по поводу работы.

– Какой работы? – спросил охранник.

– Экскурсовода.

– Дверь за сувенирным киоском. – Он снял канат, перегораживавший проход, и пропустил Росса.

Росс три с лишним года ждал этого момента, и теперь, когда он вошел в вестибюль, по его спине пробежал легкий холодок волнения. За киоском он увидел дверь с надписью “Администрация музея”. Дверь была приоткрыта, и Росс заглянул внутрь. За заваленным бумагами столом сидела молодая женщина в очках и что-то писала.