Последнее лето в национальном парке - [42]

Следует отметить, что, несмотря на оккупацию Пакавене оперным театром, большинство в среде дачников имело массовые, но плохо оплачиваемые профессии педагогов и врачей (как тут не вспомнить рязановский фильм «С легким паром»!). Детям была, в основном, уготована та же участь, но Наталья Виргай намеревалась пустить своего сына по адвокатской линии. Она была предельно дальновидна, заявляя, что в каждом семейном клане должны быть свой врач и свой юрист, а врач среди ее родственников, как представлялось, уже имелся.

Ее дальновидность простиралась до невыносимых пределов, поскольку с собой в отпуск она возила будущую супругу своего двенадцатилетнего отпрыска, единственную дочь одного питерского ювелира, скромная деятельность которого предполагала неплохое приданое. Мне так и не удалось узнать, состоялся ли впоследствии этот династический брак.

Мы не обзаводились тогда шестью сотками, потому что собирались ездить в Пакавене до глубокой старости — здесь было хорошо и старым, и малым. Но тут впервые подумалось, что жизнь может разметать нас в разные стороны, и результатом нашей светлой печали явилось коллективное двустишие, имевшее явно фольклорные корни:

По реке плывет топор прямо из Кавены, Всем, кто после нас придет, наше: «Лабадена!»

Андрей Константинович сегодня находился в числе слушателей, хотя все последние дни он надолго уходил после первого купания в лес за озеро, а, возвращаясь, предоставлял мне возможность полюбоваться его добычей, и я, уже набрав вокруг Кавены ягод, брала протянутую мне корзину с грибами, не касаясь его руки, как самого запретного места в мире, куда не летают самолеты, не ходят поезда, но вольно гнездятся розовые чайки, и в заповедных густых травах белеют косточки первопроходцев.

Наконец, появился и Барон с новехоньким «Поляроидом» в руках, явив в назидание нудистам свои бирюзовые шерстяные плавки. «Поляроид» был недавно подарен Генрихом в честь защиты сыном диплома, и процесс фотографирования этой занятной игрушкой, теоретически изученный Бароном во флигеле, он, естественно, решил начать с самого себя. Наталья Виргай уже совсем была готова отбыть на большое озеро, где они с Гядиком регулярно катались на водных лыжах, когда Барон присел у деревянного дракона с Тараканом на руках, изображая перед объективом примерного отца и неплохого семьянина.

Снять джинсы времени уже не хватало, поэтому Наталья рванула с себя блузку и успела подгадить идиллический кадр на дорогой фотобумаге своим обнаженным торсом. Будь она блондинкой, ей бы сошло это с рук, но сейчас рассвирепевший Барон зашвырнул пакостницу в воду подальше от мостков, и она плюхнулась в воду, не успев ничего никому завещать. Он давно мечтал сделать с ней что-нибудь ужасное — с тех пор, как целую неделю подряд наблюдал непосредственно из дверей своего флигеля, как в жаркую погоду подходят дрожжи в Вельмином нужнике, и веселая бурая пена ползет к его порогу. Барону лучше было не попадаться под горячую руку!

Плавки Барону в райцентре купила я. В прошлом году его обмундирование имело уже настолько дряхлый и линялый вид, что Барон стеснялся фигурировать в нем по туристическому пляжу на ежегодном празднике Нептуна, устраиваемому турбазовцами в начале июля. В этом многолюдье на пляже могла оказаться Гретхен, и мысль, что она не узнает его в старых плавках, приводила нас с Баронессой в ужас — мы теряли дармовое развлечение, и, вдобавок, вид грустного Барона был невыносим, тягостен и крайне неестественен.

В тот злополучный день вода была удивительно теплой, и мы ныряли с мостков, пока под Бароном не сломалась лесенка. Он успел заскочить на мостки, но его одеяние существенно утратило целостность нитей, и нудисты завыли от восторга. Пока Барон бежал в кусты, Нижняя Пакавене завела весьма важный для страны спор — относится ли данное происшествие к разряду скромной советской эротики или к уголовной статье о порнографии, как тлетворном влиянии Запада. Все сошлись на том, что времена нынче мерзопакостные, и, покажи это соседям на видео, можно запросто угодить на нары. Верхняя Пакавене сочла ситуацию менее драматичной, сведя ее исключительно к разряду сатиры и юмора. Барону, однако, было не до смеха. Вечером он пытался влезть в украденные штанишки своего сына, но на его крупном теле эта декорация имела удручающе античный вид. Нужный товар был по сезону дефицитным, и в райцентре продавались только очень дорогие шерстяные изделия, а лишних денежек у Барона прошлым летом не водилось.

Не будучи отягощенной семьей, я решилась на эту трату, не спеша, однако, тут же отдать подарок. Была устроена конференция представителей Верхней Пакавене по следующему поводу — прилично ли в данной ситуации делать столь интимный подарок. При отрицательном решении можно было продать изделие подъехавшему в этот день к Жемине постояльцу по прозвищу Челентано, забывшему дома свой купальный костюм.

Дискуссия была горячей, потому что воспитывали нас в строгости, и внезапно распространившуюся моду дарить пестренькое постельное белье «madeinIndia» в наборе с рублевым импортным мылом наши бабушки считали крайне предосудительной. Исходя из очевидных выгод, Баронесса была готова пренебречь условностями, но оппозиция была невероятно сильна. Вася, апеллируя к роману своего тезки «Все впереди», утверждал, что моральное разложение начинается именно с таких вот мелочей.