Последнее лето - твое и мое - [70]

В киоске у дорожки Райли купила им фруктовую шипучку, от которой губы у них стали фиолетовыми.

— Алиса, как это получилось, что у тебя нет бойфренда? — спросила Райли, пока они спускались с холма в сторону дороги.

— Что?

Они остановились на террасе, выходящей к фонтану «Бетесда» и озеру прямо за ним.

— Ты красивая. Если б захотела, легко могла бы найти себе кого-нибудь.

Алиса попыталась не выказать своего удивления. Она улыбнулась, обнажив фиолетовые зубы.

— Райли, о чем ты говоришь? Почему у тебя нет бойфренда?

Алиса старалась говорить шутливо, однако Райли взглянула на нее чуть более серьезно, чем ей хотелось бы.

— Боюсь, мое сердце этого не выдержит, — сказала она.

Обычно Райли с готовностью включалась в подтрунивание друг над другом, но в тот день у нее был иной настрой. Ее ответ расстроил Алису.

— Мое, может быть, тоже.

— Да перестань.

— Ладно.

— Это все из-за Пола?

Алиса постаралась, чтобы мысли опережали ее, а не разбегались в стороны или отставали. Слова нашлись не сразу, даже самые простые.

— Что ты имеешь в виду?

— Я видела вас вместе прошлым летом.

На одно безумное мгновенье Алиса подумала прикинуться ничего не ведающей дурочкой, но это было бы неправильно. И еще она подумала, что, прежде чем каяться во всех грехах, она попытается узнать, что именно видела Райли. Однако их доверительные отношения не нуждались в такого рода уловках. Это годилось для людей, стоящих по разные стороны правды, но Алиса знала, что они не такие.

— Мне очень жаль, — в конце концов сказала Алиса.

— Чего жаль? — спросила Райли.

— Жаль, что так получилось. Прости меня за все. Зря я тебе не сказала, и ты узнала обо всем сама.

Райли бросила палочку от мороженого в контейнер для мусора.

— Ты не обязана обо всем мне рассказывать, — сказала она.

— Но об этом я должна была рассказать.

Какая-то коричневая дворняжка остановилась и стала обнюхивать Алисину ногу. Алиса рассеянно потрепала ее за ухо, Райли тоже.

— Ты думала, я обижусь, — сказала Райли.

Алиса повернулась и заглянула сестре в лицо. Лицо это выражало нетерпение, и пытаться увильнуть было бы бесполезно.

— А ты обиделась?

Райли поставила локти на загородку и уперлась подбородком в ладонь. Она ответила не сразу. Алиса оценила то, что Райли доверяет ей настолько, что может обдумать ответ в ее присутствии. Райли доверяла ей даже после того, что она совершила.

— Может быть, но я больше испугалась.

Алиса кивнула. Пожалуй, она еще никогда не слышала, чтобы Райли говорила, что чего-то боится.

— Чего же ты испугалась?

Райли стала покусывать губы.

— Я боялась, что потеряю вас обоих. Что вы будете жить дальше без меня.

Алиса снова кивнула. Она прикоснулась к пряди темных волос Райли, отросших до плеч.

— И я этого боялась. Поэтому мне так жать.

Прямодушие — вещь трудная. Так думала Алиса, усевшись той ночью на кровати с вязальными спицами и мешочком пряжи. Недавно она начала для Райли новый шарф, однако не стала ей об этом говорить, потому что Райли могла подумать, что Алиса слишком с ней возится, и рассердилась бы. Если уж вы позволили себе проявить прямодушие, оно не может заключаться лишь в какой-то одной части вашей жизни. Это как ядовитый плющ или заносчивый гость у вас дома. Раз уж он завелся, вы не прикажете ему, что делать. Надо серьезно бороться с ним, чтобы не дать ему взять верх.

Прямодушие требовало от Алисы такой любви к сестре, которая могла показаться даже опасной, учитывая шаткое положение Райли на земле.

— Иногда мне хочется рассердиться на нее, — призналась мать Алисе несколько недель тому назад. — Я думаю о том, что она вытворяет и от чего я схожу с ума. Но я-то понимаю — все это ради того, чтобы мне было легче.

С того времени Алиса много раз размышляла на эту тему. Было искушение воздвигнуть стену между собой и Райли. Алиса выдумывала причины, позволяющие не любить Райли. Ибо чем теснее близость, тем сильнее тоска, ожидающая ее по ту сторону света.

Был еще один момент, когда вклинивалось прямодушие и выставляло свои требования. Будучи честной с собой, Алиса была не в состоянии дистанцироваться от Пола. Несмотря на то что после поездки на Файер-Айленд она не видела его и не разговаривала с ним несколько недель, он снова занимал ее мысли. Она скучала по нему.

Вы можете испытывать какие-то чувства или найти способ сдержать себя. Но, уж коли вы что-то чувствуете, невозможно себя запрограммировать. Когда вы даете себе волю, это и есть главная беда. Такая сумятица возникает из-за этих самых чувств!

— Твоя? — спросила Алиса, взяв в руки старую книгу в твердой обложке — «Гекльберри Финна».

Вернувшись домой после работы в саду консерватории, она нашла Райли в гостиной. Та лежала на диване под пледом, хотя в квартире было тепло.

— Это все Пол. Он мне читал. Заглянул к нам и прочитал мне несколько глав.

Усевшись с вязанием, Алиса снова затосковала.

— Люблю эту книгу, — сказала она.

Она села на то место, где сидел он. Ей казалось, она чувствует тепло, оставшееся от него на диване. Немного погодя она сняла туфли и носки и легла на спину напротив Райли, «валетом», как это они обычно делали.

— Было хорошо. Мы говорили о его отце. Он принес с собой те старые снимки и показал их мне.