Последнее лето - твое и мое - [69]

— Вы это серьезно? — увидев сумму, спросила она, на миг позабыв о профессиональной этике.

Это была женщина средних лет с открытым лицом и очаровательным вест-индским акцентом.

— Да. Здесь умер мой отец. Прошу вас, примите чеки.

Служащая размышляла. Она оглядела его с головы до ног — от потертых ботинок до плохо постриженных волос. Она пыталась понять, что он за человек.

— Что ж, почему бы и нет. Оставьте мне, пожалуйста, свой телефонный номер на тот случай, если возникнут проблемы.

— Да, конечно, — сказал он.

Он с благодарностью взял у нее визитку.

Прищурившись, она изучала чеки еще несколько мгновений.

— Вы уверены, что вам хочется именно этого?

— Уверен… — Он поискал ее имя на визитке. — Джэсмин.

Он собирался сказать, что много думал на эту тему, но это было бы ложью. Сюда его принесли ноги, и они, похоже, заслуживали больше доверия, чем все остальное.

— Банк не откажется их оплатить? — спросила она.

Выждав несколько мгновений, она улыбнулась ему, а он сразу же улыбнулся в ответ.

— Надеюсь, нет.

Он догадывался, что ее не так уж поразила денежная сумма. Она все еще относилась к нему с некоторым недоверием, и от этого нравилась ему даже больше.

— Не желаете поговорить с заведующим отделением? — спросила она. — Полагаю, вы заслуживаете того, чтобы вас выслушали.

— Нет, спасибо. Мне достаточно того, что я пообщался с вами.

Ему казалось, с ним говорит мать. Он всегда чутко реагировал на материнское отношение к себе.

— Вы хороший человек, мистер…

— Пол, я Пол.

Она пожала ему руку.

— Вы хороший человек, Пол.

— Проследите, пожалуйста, чтобы деньги попали к людям, которые в них нуждаются. Вы лучше меня знаете, кто они.

— Непременно. — Она снова улыбнулась. — Если только чеки клиринговые.

Выйдя из здания, он пошел вдоль Ист-ривер, глядя, как ликующее солнце освещает красно-оранжевыми лучами отходящие под прямым углом от реки улицы. Неожиданно в голову ему пришла мысль, от которой ему стало так радостно, как уже давно не было.

У него осталась еще куча денег, а у деда с бабкой и того больше. Он наведет справки о трансплантатах сердца. Он разузнает, кто именно лидирует в этой области. Сегодня же он начнет над этим работать. Купить Райли новое сердце он не в состоянии, но он отдаст все, что имеет, чтобы помочь ей.

Он пошел быстрым шагом, подскакивая на ходу, как это обычно делала Райли. Может быть, он в конце концов добьется чего-то в жизни.

Как-то в начале июня Алиса лежала на диване «валетом» с Райли в гостиной их квартиры на 98-й Западной улице. Она обратила внимание на то, что Райли не выходила весь день. Сестра читала роман, поспала и немного поела. На кухне Алиса обменялась с матерью тревожным взглядом, но разговаривать они не стали.

— Мне в голову пришла одна мысль, — сообщила Алиса сестре.

Райли опустила книгу себе на грудь.

— Какая мысль?

— Кажется, я знаю, чем хочу заниматься.

Райли устроилась поудобней.

— Так расскажи мне.

На днях Алиса уговорила Райли покрыть ей ногти на ногах красивым перламутровым лаком, и теперь Алиса увидела этот лак через дырку в носке Райли.

— Иногда я прохожу мимо этого здания по дороге в центр. Ты знаешь колледж по подготовке социальных работников при Нью-Йоркском университете на площади Вашингтона? Несколько недель тому назад я зашла туда и немного там побродила. А сегодня утром, когда снова проходила мимо, решила подать заявление о приеме. И вот днем начала его заполнять.

— Правда?

— Да. На следующей неделе у меня назначена встреча в приемной комиссии. Я подумала, что для начала следует ознакомиться с вопросом. Может быть, я смогу работать с детьми и подростками. Или проводить консультации. Ты говорила, что у меня хорошо получается волноваться за людей.

Райли задумчиво посмотрела на сестру.

— У тебя хорошо получается заботиться о людях, Ал. И всегда получалось.

— Часто мне кажется, я пытаюсь дать людям то, что им не нужно, — сказала Алиса.

— Им это нужно, Ал. Всем нужно. Ты настолько великодушна, что позволяешь нам вести себя так, будто нам этого не нужно.

Алиса была поражена мнением Райли, о котором даже не догадывалась. «Вот чего хотят дети, — подумала Алиса, — от своих матерей».

— Как бы то ни было, деньги на обучение более серьезные, чем в юридическом, но, думаю, мне это больше понравится.

Райли кивнула и сжала Алисину ступню.

— Я тоже так думаю.

— Если я поступлю, то начну заниматься, вероятно, не раньше января, но, по-моему, попытаться стоит.

— Я уверена, ты поступишь, — сказала Райли.

— Беда в том, — сказала Алиса, — что, боюсь, мне придется бросить работу в «Дуэйн Рид».

Райли рассмеялась, но, как показалось Алисе, несколько натянуто.

— Всякое хорошее дело требует жертв.

Во вторую субботу июня Райли захотелось пройтись пешком. И, хотя у нее был болезненный вид, Алиса не стала возражать. Утро в парке выдалось великолепным, и Алиса радовалась, что на ней обычная, а не рабочая одежда. Это был, по сути, день для взморья. Алиса и ее родители продолжали думать, что Райли захочет поехать на Файер-Айленд, но та не высказывалась на этот счет.

Они прошли через «Земляничные поляны»[15] и вместе постояли с минуту на круге из плиток, выложенных поверх черно-белых обломков, из которых было составлено слово «Imagine».