Последнее изобретение человечества - [38]

Этот абзац из работы Гуда справедливо находит место в книгах, статьях и очерках о сингулярности, будущем искусственного интеллекта и его рисках. Но две важные мысли почти всегда почему-то остаются за рамками дискуссии. Первая мысль сформулирована в первом же вводном предложении статьи. Она великолепна: «Выживание человечества зависит от скорейшего создания ультраразумной машины». Вторая мысль — часто опускаемая вторая половина последнего предложения процитированного абзаца. Последнее предложение наиболее часто цитируемого отрывка из Гуда следует читать с полным вниманием:

Таким образом, первая ультраразумная машина — это последнее изобретение, которое потребуется от человека, если, конечно, эта машина будет достаточно сговорчивой, чтобы сообщить нам, как можно ее контролировать (курсив мой. — Авт.).

Эти два предложения рассказывают нам кое-что важное о намерениях Гуда. Он считал, что у нас, людей, столько сложнейших неотложных проблем — гонка ядерных вооружений, загрязнение окружающей среды, войны и т. п., — что спасти нас может только высочайший интеллект (выше нашего), который воплотится в виде сверхразумной машины. Второе предложение говорит о том, что отец концепции интеллектуального взрыва остро чувствовал опасность: создание сверхразумных машин, даже если они необходимы для выживания человечества, может обернуться против нас. Возможность удерживать сверхразумную машину под контролем — вовсе не данность, говорит Гуд. При этом он не считает, что мы сами придумаем, как это делать, — машина должна будет нас научить.

Гуд, несомненно, знал кое-что о машинах, способных спасти мир, — ведь в свое время в Блетчли-парке во время войны с Германией он участвовал в создании первых электрических вычислителей и работе на них. Он также знал кое-что об экзистенциальных рисках — он был евреем и сражался с нацистами, а его отец бежал от погромов из Польши в Великобританию.

Мальчиком отец Гуда — поляк и интеллектуал-самоучка — изучил ремесло часовщика, наблюдая за работой часовщиков через окна витрин. Ему было семнадцать лет, когда в 1903 г. он отправился в Англию с тридцатью пятью рублями в кармане и большим кругом сыра. В Лондоне юноша пробавлялся случайными заработками, пока не открыл собственную ювелирную мастерскую. Дела пошли успешно, он женился. В 1915 г. родился Исидор Якоб Гудак (ставший позже Ирвингом Джоном Гудом по прозвищу Джек). После него в семье родились еще один мальчик и девочка — талантливая танцовщица, погибшая позже в театре при пожаре. Ее ужасная смерть заставила Джека Гуда отвергнуть существование Бога.

Гуд был математическим вундеркиндом; однажды он встал в своей детской кроватке и спросил у матери, сколько будет тысячу раз по тысяче. Лежа в постели с дифтерией, он независимо открыл иррациональные числа (те, которые невозможно записать в виде простой дроби, такие как

К 14 годам он заново открыл математическую индукцию — один из методов математического доказательства. К тому моменту учителя-математики просто оставили его наедине с книгами. В Кембриджском университете Гуд завоевал все математические награды, возможные на пути к степени доктора философии, и открыл в себе страсть к шахматам.

Именно из-за игры в шахматы через год после начала Второй мировой войны тогдашний чемпион Британии по шахматам Хью Александер пригласил Гуда в 18-й корпус в Блетчли-парке, где работали дешифровалыцики. Они занимались взломом кодов, которыми пользовались все державы «оси» — Германия, Япония и Италия, — но особое внимание всегда уделялось германским кодированным сообщениям. Германские подлодки топили торговые суда союзников с устрашающей скоростью — только за первую половину 1942 г. жертвами подлодок стали около 500 союзных судов. Британский премьер-министр Уинстон Черчилль опасался, что голод может обречь его островную страну на поражение.

Немецкие сообщения передавались по радио, и англичане без особого труда перехватывали их при помощи специальных «слуховых» вышек. С самого начала войны Германия применяла для шифрования сообщений специальную машину под названием «Энигма». Эта машина, имевшаяся во всех шифровальных подразделениях германских вооруженных сил, по форме и размеру напоминала старомодную механическую пишущую машинку. Каждая клавиша соответствовала букве. При нажатии на клавишу ток проходил электрическую цепь и зажигал лампочку с кодовой буквой. В цепи находились вращающиеся барабаны, что позволяло замыкать цепь в различных комбинациях. В базовом варианте «Энигмы» было три барабана, и каждый из них мог закодировать букву предыдущего барабана. Для алфавита из 26 букв возможны были 403 291 461 126 605 635 584 000 вариантов. Барабаны (шаблоны) менялись почти ежедневно.

Когда немец посылал зашифрованное «Энигмой» сообщение, получатель расшифровывал его при помощи собственной «Энигмы»; для этого достаточно было иметь такие же шаблоны, как у отправителя.

К счастью, в Блетчли-парке оказалось собственное «секретное оружие» — Алан Тьюринг. До войны Тьюринг изучал математику и криптографию в Кембридже и Принстоне. Он придумал — вообразил — «автоматическую машину», ныне известную как машина Тьюринга. Эта автоматическая машина заложила фундаментальные принципы машинных вычислений.