Последнее испытание - [22]

— Откуда ты знаешь, что копать надо именно здесь?

— Копай! — строго повторил мастер Синанджу.

Пришлось подчиниться. На этот раз Римо использовал большой палец ноги и не опустился на колени до тех пор, пока в земле не блеснул металл.

— Ну вот, нашел вторую монету! — объявил он.

— Драхму.

Римо тщательно очистил ее от грязи.

На аверсе красовался профиль мужчины в шлеме с маленькими крылышками.

— Надо же! Прямо двадцатицентовик с изображением головы Меркурия. Еще в детстве видел такие.

Чиун приподнял бровь.

— Ты узнал Меркурия?

— Конечно. Он был греческим богом... Или нет, погоди... римским?

— Римляне позаимствовали богов у греков.

— Да, точно. А откуда греки взяли своих?

— Да отовсюду понемногу, с мира по нитке. В основном у египтян и корейцев.

— Что-то не припомню никаких корейских богов. За исключением разве что того медведя, который был первым человеком.

— Ты, как всегда, все перепутал. На этой монете высечен Гермес. Римляне называли его Меркурием.

— Ага, теперь вспомнил! Зевс был Юпитером, Арес — Марсом, Геркулес был... как его там?

— Бездельником и пьяницей.

— Да нет, я не о том. Как его звали греки?

— Геракл.

— Дурацкое имя, — заметил Римо. — Лично я предпочитаю называть его Геркулесом.

— Во всем виноваты девственницы-весталки, воспитывавшие тебя. Забили тебе голову всякой ерундой! Ты и ни одной корейской сказки не знал бы, если бы не я.

— Ну что ты без конца придираешься, а? Какой смысл?

— В любом случае ты в силу своей тупости не способен его осознать, — огрызнулся Чиун и стал спускаться с горы.

Ученик последовал за ним.

— Что все это значит? — спросил он. — Лезем на гору, роем землю, находим старинную монету и снова в путь?

— Именно.

— А что, если остановиться передохнуть в каком-нибудь отеле? Я страшно устал.

— Ты проспал целых шесть часов. С чего бы тебе уставать?

— Старею, наверное.

— Как же! Ты просто совсем обленился. Не будет тебе никаких отелей. Мы едем в Гизу.

— Это в Японии?

— В Японии Гинза. А я говорю о Гизе. Гиза в Хемете.

— Сроду не слыхивал ни о каком Хемете, — проворчал Римо. Обернулся, бросил последний взгляд на Пантеон и подумал: «Как все это похоже на Вашингтон, округ Колумбия».

— Хемет в переводе означает «черная земля», — пояснил мастер Синанджу.

— Все равно не слышал.

— Это потому, что правители Хемета некогда потеряли головы и разучились думать.

Римо вопросительно взглянул на учителя, но кореец не счел нужным объясниться.

Глава 8

В самолете Римо уснул.

Все вокруг погрузилось во мрак. Затем тьма колыхнулась, заклубилась, и навстречу Римо шагнул мужчина в одеждах древнего египтянина и со скорбным лицом фараона. Тем не менее он, по всей видимости, был корейцем.

Губы его приоткрылись, и мужчина печально и глухо произнес:

— История меня забыла...

— Кто ты? — спросил Римо.

— Раньше меня звали Во-Тай.

— Раньше?..

— Я служил фараону Пепи Второму на протяжении всей его жизни.

— Что ж, поздравляю.

— А прожил он девяносто шесть лет. И поскольку меня наняли ему в телохранители, я больше не был в родной деревне. Мир до сих пор помнит фараона Пепи Второго, но не знает, что такую долгую жизнь ему обеспечил Во-Тай.

— Как называется это место? — поинтересовался Римо, озираясь по сторонам. Со всех сторон их обступала чернота — такая густая, что, казалось, она вибрировала.

— Это Пустота.

— Насчет пустоты я и сам бы догадался. Очень мило... И что же, все мастера Синанджу обречены кончить свои дни в таком мрачном месте?

— Здесь нет места горечи и сожалению, если, конечно, умерший не принесет их с собой. Когда погибнет твое тело, сделай так, чтобы вся горечь осталась тлеть с твоими костями.

— Постараюсь запомнить, — сухо отозвался Римо.

Хрустнув суставами, Во-Тай вскинул узловатые скрюченные руки.

— А теперь сразимся.

— С чего бы это?

— Потому, что ты меня не узнал.

— Ну и что? — огрызнулся Римо. — Ведь я первый раз тебя вижу.

— Это не оправдание. — И тут Во-Тай сделал резкий выпад, но Римо успел перехватить его руку. Тогда противник попытался нанести удар другой рукой. Римо железной хваткой пресек попытку. А затем на шаг отступил.

— Просто смешно! Я же раза в три моложе.

— Зато я опытнее. Защищайся!

Кулаки Во-Тая превратились в два молота, и Римо, отпрянув, принял оборонительную стойку.

Соперники закружили друг против друга, размахивая руками, но не сходясь. По характеру своему эта схватка вовсе не была кулачным боем. По реакции противника каждый из мужчин понимал, достигнет он цели или нет, а потому не хотел тратить лишних усилий.

Вот она, борьба Синанджу в чистом виде — сражение, в котором могли участвовать лишь истинные мастера. Любой другой, пусть даже и очень сильный мужчина, не продержался бы и трех секунд. И называлось это топтание «рудной жилой», поскольку сжатые кулаки работали наподобие магнитов, притягивая и отталкивая кулаки противника, но не касаясь их. Упасть или пропустить хотя бы один удар было равносильно позорному проигрышу. Ибо подобное означало бы полный провал ученика и учителя в деле освоения тонких и сложных приемов. Позор для всего Дома Синанджу.

Римо вспомнились самые первые дни тренировок, когда Чиун, нанося множество ударов, приходил в неописуемую ярость от нерасторопности Римо.