Последнее искушение Дьявола, или Маргарита и Мастер - [86]

— Человек силен духом, а дух — это вера, спокойно продолжал тот, — но человек может существовать только в единстве духа, души и тела. Без тела он является привидением, без души — животным, а без духа — фантомом. Без тела, души и духа одновременно есть только бесплотный неосязаемый прах….

— Если это и сумасшедший, — предположил Бармин, — то сумасшедший, в прошлом с феноменальной теоретической подготовкой в вопросах религии, логики и философии.

Некоторые рассуждения он просто не воспринимал, не понимая их скрытой сути, но чувствовал, что они верны.

— Кто же он на самом деле? — следователь снова вгляделся в лицо задержанного, — определенно я где-то его видел.

Кончик нити, тянущейся к воспоминаниям, был рядом, он его ощущал, но схватить не мог.

— Хорошо, — сказал он, наконец, — на сегодня хватит, у нас впереди еще много времени. Ответьте мне еще на один простейший вопрос, только понятным языком, без всяких там экивоков. Чем Вы отличаетесь от обычного человека?

— Человек знает только то, что ждет его в конце пути, — ответ последовал незамедлительно, — тайны же многочисленных остановок, бесчисленных дорог, троп и тропинок, уходящих в стороны причудливыми извивами, ему неведомы. Я же знаю все.

— Где я буду ровно через неделю? — не удержался следователь, точно зная, что через семь дней он отбывает в командировку в Брянск.

— Ровно через неделю Вы окажетесь в своем госпитале с….

— Достаточно, — Бармин расхохотался вполне искренне. Здоровьем он обладал отменнейшим, чувствовал себя великолепно, а в госпитале бывал лишь на ежегодных профосмотрах.

Задержанный понурился, а следователь нажал на кнопку, вызывая конвоира.

— А, Вам, спасибо, — приветливо кивнул он переводчику, — Вы прекрасно справились с нелегким делом, завтра я Вас вновь приглашу.

Переводчик зарделся, как девушка, — этот язык очень редкий, — только и сказал он застенчиво.

— До свидания.

— Всего Вам доброго.

Бармин сложил листки с допросом в неподшитую еще папку, положил ее в сейф, а оттуда достал дело о вредительстве на авиационном заводе. Один из подследственных, проходящих по этому делу, утверждал, что во вредительской организации состоит и директор Брянского машиностроительного завода, откуда шли поставки на авиационный завод. Следовало тщательно подготовиться к его допросу и припереть скрытого врага к стенке неопровержимыми фактами.

Он бездумно листал страницы, глядя в них невидящими глазами. Какая-то неотвязная мысль — жгучая, острая, беспокойная вертелась в голове, росла, округлялась, детализировалась и никак не могла выплеснуться во всей полноте.

Следователь обхватил голову руками и помотал ей.

— Где я видел это лицо? Эта рыжеватая бородка. Длинные волосы цвета спелого ореха. Впалые щеки и лихорадочный блеск фанатичных глаз, — память ворошила облик знакомых, лица подследственных, приметы разыскиваемых преступников….

Есть. Отточенная профессиональная память редко его подводила. Арест настоятеля Храма Христа Спасителя. Он стремительно закрыл кабинет и сбежал в полуподвальное помещение, где хранились вещи, конфискованные при обысках, выемках и изъятиях.

В подвале пахло затхлостью, пылью и еще чем-то неуловимым, характерным для всякого рода складов. Пожилой старший сержант в мешковатой форме вымученно таращил на него осовелые полусонные глаза из окошка своей дежурной каморки.

— Мне нужно сличить приметы одной конфискованной вещи, — быстро сказал Бармин, боясь передумать, — где у вас хранятся ценности, изъятые из Храма Христа Спасителя, который был взорван?

— Вы хотите взять с собой? — с продолжительным зевком протянул страж конфиската и потянулся за толстой амбарной книгой, чтобы внести соответствующую запись.

— Нет. Я хочу лишь взглянуть. Быстрее, черт возьми, я спешу.

Следователь никуда не спешил, он страшился своей догадке и не хотел оттягивать мучительного времени встречи с ней.

Старший сержант подобрался, полистал другую толстую книгу, вытащил связку ключей из висевшего на стене шкафчика и торопливо засеменил по узкому коридору, по обеим сторонам которого выстроились одинаковые железные двери со встроенными замками, ведущие в складские секции.

— Так, — дежурный сличил номер на двери секции с номером на ключе, — это находится здесь.

Он открыл дверь и включил освещение. Мимо лежащих на стеллажах, опечатанных мешков и ящиков, Бармин поспешил к дальней стене, где, прямо на полу, беспорядочными рядами, друг на друге, стояли картины и иконы в простых, золоченных и серебряных рамах и окладах.

Он стал перебирать их, переставляя в стороны.

Не то. Не то. Не то….

Вот. Тяжелая большая икона, или картина, Бармин в этом не разбирался, в деревянной раме, старого, на вид, дерева, красноватого цвета. Она была покрыта толстым слоем пыли. Он торопливо стер пыль рукавом гимнастерки с лица, изображенного на ней мужчины.

С картины на него скорбно смотрел лик человека, упорно именующего себя на допросах Иисусом из Назарета. Непослушными пальцами Бармин развернул бирку эксперта-искусствоведа, определявшего принадлежность и ценность картины.

«Иисус Христос — Спаситель человеческий. Авт. Лукас Кранах Старший. Около перв. пол. 16 века. Бесценна. Эксп. Ю.В.Нефедов.»