Последнее искушение Дьявола, или Маргарита и Мастер - [25]

На третий раз Фагот даже не стал тратить времени на раздумье — он решительно поднял среднюю кружку, явив окружающим выкатившийся оттуда белый круглый комочек.

Неудачливый мошенник, в отчаянии, схватился за голову обеими руками — вероятно, денег у орудовавшей на рынке шайки больше не было. Но здесь из толпы вывалились и пошли на сидящего Фагота, уже сгребавшего деньги, двое плотных, обросших жиром, но со звероподобными физиономиями, субъекта. Намерения их не оставляли желать лучшего.

Однако путь им преградил, вывернувшийся из плотной, окружавшей игроков, гурьбы рыжий здоровяк, шириной плеч, превосходящий, пожалуй, обоих вместе взятых. Он небрежно отбросил в сторону полу плаща, явив сообщникам юного мошенника здоровенный кривой кинжал, заткнутый за пояс. Азазелло не зря носил плащ, несмотря на знойный климат Иудеи. Кот также подтвердил свои бойцовские намерения выгнутой дугой спиной, вставшей дыбом шерстью и злобным продолжительным шипеньем.

Фагот, поднявшись во весь свой нешуточный рост, косил на членов шайки без всякого испуга, но, напротив, с пугающей противников снисходительностью.

Тут, неожиданно, и толпившиеся вокруг торговцы приняли их сторону.

— Бей их! — закричал кто-то захлебывающимся от азарта голоском. — Сколько можно обманывать честных людей! Жулье, проклятое….

Скорости улепетывавших мошенников можно было только позавидовать. Очевидно, подчиняясь давно разработанному плану бегства, они пырснули по сторонам и, под свист и улюлюканье лоточников, моментально скрылись в запутанных лабиринтах рынка.

Толпа была удовлетворена — свое зрелище она все равно получила. А, троица невозмутимо прошествовала дальше по известному ей адресу.

— Эта игра для шельмования простаков будет существовать еще две тысячи лет, — авторитетно заметил кот, пытаясь подладиться под размашистые шаги Фагота.

— А, в чем тут фокус? — спросил Азазелло, не до конца разобравшийся в технологии обмана.

— Шарик, который прячется под кружкой, сделан из тончайшего и невесомого гагачьего пуха и, когда его сжимают пальцами, он становится фактически невидимым и неощутимым. Мошенники просто создают иллюзию нахождения шарика под кружкой….

Распорядитель городского имущества, приземистый коренастый толстяк с объемистым обвислым брюшком, по имени Марух, долго вертел в руках кусок папируса с разрешением на аренду цирка на два дня за подписью царя Ирода и с его же личной печатью.

Сомнения его вызывала не подпись, которую он отлично знал и не хорошо известная печать, не требующая подтверждения в ее подлинности. Он не помнил случаев, чтобы заброшенный цирк использовался в качестве зрелищного сооружения. Обычно клоуны, шуты, мимы, фокусники, бродячие актеры устраивали свои представления прямо на улицах, площадях, а также у подножия Елеонской горы, словом, на открытом воздухе. Более того, иудейские священники бывали даже против использования помещений цирка для торговых целей, по их мнению, это оскорбляло богов, в честь которых здесь проводились обряды.

Но удостовериться в подтверждении воли царя не представлялось возможным. Царь Ирод две недели назад отбыл в Антиохию для лечения подагры, которой он страдал. Его семья и основные сановники, в том числе, отвечающие за вопросы городского самоуправления, выехали вместе с ним, так было принято при дворе.

Марух крутил папирус, скручивал его в трубку и снова разворачивал, кряхтел, потел и никак не мог принять решение.

Его заплывшие жиром глазки перебегали с устрашающего лика широкоплечего рыжего человека в коротком грязноватом плаще, никак не вызывающего у него доверия, на огромного черного кота, с цепочкой на шее, смиренно расположившегося чуть сзади и левее клыкастого здоровяка. И уж совсем не могли уследить за, вьющимся вокруг него ужом, долговязым верзилой в несуразном клетчатом халате, пытающемся по ходу своих вращений всунуть большую золотую монету в карман строгой черной хламиды распорядителя. Но карманов в хламиде не было, и попытки успеха не приносили.

— Не сомневайся, уважаемый, — скрипучий тенорок обладателя диковинного халата сопровождал все его перемещения, — подпись… печать… сам царь соизволил приложить свою царственную руку. И сам желал присутствовать на представлении. Но занедужил, занедужил….

— Где вы видели царя? — толстые губы распорядителя недоверчиво сложились вопрошающим знаком.

— Там же… там же… в Антиохии, мы давали представление в этом чудесном городе… оттуда и приехали… по рекомендации… и, испросив разрешения…. - клетчатый халат уже рябил в глазах обалдевшего городского чиновника.

— Он вас принимал в Антиохии? — пораженно спросил толстяк, пытаясь поймать хотя бы взгляд вертлявого настырного просителя.

— И мы готовы хорошо заплатить, — не отвечая на вопрос, лебезил клетчатый, — скажем триста денариев… За каждый день, — добавил он, усмотрев метнувшуюся алчную тень в глазах распорядителя.

В его руках уже не было большой монеты, зато появились два увесистых мешочка, звякнувшие серебром.

Толстяк сделал голодную стойку, но еще колебался. В кармане своих шаровар, скрытых хламидой, он ощущал постороннюю тяжесть, которой раньше не отмечалось, и недоумевал, каким образом клетчатый проситель таки добрался до его кармана.