Последнее интервью - [20]

Они жадно испивали друг друга. Он дразнил ее, щекоча кончиком языка ее губы. Он впитывал их вкус. Наконец Лайон оторвался от ее рта и прижался к шее, вдыхая аромат кожи. Он погладил ее руки:

— Тебе холодно?

— Нет, — выдохнула она. — Нет.

— Энди, тебя действительно ничего не связывает с Лесом Траппером?

— Только работа и дружба. Меня ничто ни с кем не связывает. С тех пор как погиб Роберт.

Он недоверчиво заглянул в ее золотистые глаза, словно хотел прочесть в них правду:

— Мне так хочется верить тебе.

— Верь. Это правда.

— Почему ты хочешь взять интервью у моего отца?

На лице Энди отразилось неподдельное изумление.

— Я тебе уже говорила о причинах. Может быть, ты думаешь, что я преследую какую-то скрытую цель?

— Нет. Думаю, что нет, — медленно произнес он. — За эти годы многие пытались нарушить его уединение. Но он не хотел, чтобы мир, который он создал для себя, моей матери и меня, был разрушен. Возможно, если бы он не избегал журналистов, он не стал бы объектом многочисленных домыслов. Его отшельничество продиктовано причинами исключительно личного порядка. Пока не появилась ты, он был твердо намерен унести с собой в могилу воспоминания о своей жизни, так и не удовлетворив больного любопытства американцев. С одной стороны, я рад, что он тебя не вышвырнул. — Лайон наклонился и поцеловал ее в ключицу. Неожиданно глаза его посуровели. — А с другой стороны, я боюсь за него.

Энди откинула с его лба непослушную прядь мокрых волос:

— Почему, Лайон? — Она упивалась звуком его имени, и только ради того, чтобы услышать его снова, повторила вопрос: — Ты боишься за его здоровье, Лайон?

— Это и еще… Да так, ничего. Как ты красива, Энди, — прошептал он, целуя ее.

Недомолвка Лайона испугала Энди. Ее на мгновение охватила паника. Неужели снова подтвердилась сверхъестественная способность Леса чуять тайны? Неужели с отцом Лайона связано что-то такое, что он не хотел бы предавать огласке? Нет! Господи, умоляю, не дай мне обнаружить то, что нельзя предавать огласке. Конфликт между совестью и интересами дела был проклятием каждого репортера, стремившегося к объективности. Энди отогнала от себя тревожные мысли и сосредоточилась на поцелуе Лайона.

Он пощекотал языком уголок ее рта, провел им по щеке и начал играть с серьгой. Одной рукой он крепко обнимал Энди, а другой поглаживал ее шею, постепенно опускаясь вниз. Коснулся ее левой груди и замер, чувствуя, как под ладонью бьется ее сердце.

— Энди? — В вопросе просьба даровать свободу действий.

— Лайон. — Свобода дарована.

Лайон обладал талантом понимать тело женщины; Энди ощутила прикосновения его рук именно там, где они были более всего желанны.

— Когда я увидел тебя у Гейба, мне тотчас захотелось дотронуться до тебя. — Его шепот у уха сам по себе был уже лаской. — Ты была похожа на маленького ангела.

— Меня всегда смущал мой рост.

Лайон тихо рассмеялся. Его ласки стали смелее, настойчивей. Он продолжал открывать для себя ее тело.

— Напрасно. В юности я грезил о девущках именно с такой фигурой.

— Меня как раз и смущали такие мечтательные юноши, вроде тебя, которые все время пялились на меня.

— Я тронут.

— Когда ты увидел меня у Гейба, каким было твое первое впечатление?

— Что у тебя красивые глаза и потрясающие…

— Кроме этого!

— О, тогда это уже второе впечатление.

— Лайон, я серьезно.

— Я тоже.

Он снова рассмеялся. Потом, действительно посерьезнев, он убрал руку с ее груди и запустил пальцы в ее волосы, все еще мокрые от дождя.

— Я подумал, что ты очень привлекательная женщина, с которой мне хотелось бы оказаться в постели.

Энди захватила такая волна эмоций, что она не сразу смогла выговорить:

— А сейчас?

— А сейчас я думаю, что ты очень привлекательная женщина, которую нужно сначала узнать получше, а потом уже думать о близости с ней. Первый импульс основывался исключительно на физическом желании, на вожделении. Что такое мое второе чувство, я пока еще не понимаю, но конечное желание то же. — Он взял ее за подбородок. Казалось, он хотел прочесть ее мысли. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

С дрожью в голосе, чуть ли не со страхом, она проговорила:

— Кажется, да.

— Я не хочу, чтобы мы неправильно поняли друг друга, — спокойно сказал он.

«Как он может быть таким спокойным, когда я вся дрожу?»

— Я хочу заниматься с тобой любовью: неторопливо, даже лениво, или как дикарь, с неукротимой страстью.

Так откровенно дерзко не говорил с ней ни один мужчина, за исключением, может быть, Леса. Но тот просто шутил, поддразнивал ее, а Лайон был совершенно серьезен. Преодолевая смущение, она спросила:

— Что я для тебя? Очередной трофей на каминной полке? Или цель, которую требует поразить твое самолюбие? Подумай еще, Лайон. Я никогда не была и не буду легкой добычей.

— Я и не собирался устраивать состязание. И не захотел бы тебя, будь ты легкой добычей. Просто я подумал, что поступлю справедливо, если буду с тобой честен до конца.

Энди была взрослой женщиной, на ее пути встречалось немало мужчин, и все же она растерялась. Она не знала, как вести себя с Лайоном, не могла разобраться в своих чувствах к нему. А вдруг он всего лишь хочет усыпить ее бдительность, чтобы потом помешать взять интервью?