После заката - [4]

Палмер, как обычно, спросил:

— Эй, сучок, есть бычок?

На что Дэвид, как обычно, ответил:

— Я не курю, мистер Палмер.

И в ответ традиционное:

— А я на всякий случай.

Дэвид ступил на бетонированную платформу, где пассажиры дожидались автобуса до Кроухарт-Спрингс. Палмер нахмурил брови.

— Не советовал бы, мой юный друг.

С другой стороны станции, где полынь и ракитник вплотную подобрались к путям, послышался вой. Это могла быть большая собака, но не обязательно. К первому голосу присоединился второй. Слившись в единой гармонии, они стали удаляться.

— Дошло, о чем я, красавчик? — И Палмер ухмыльнулся, словно концерт был устроен по его заказу.

Дэвид повернулся и начал спускаться по ступенькам; ветер трепал на нем куртку. Он шел быстро, боясь передумать, но по-настоящему тяжело дался только первый шаг. Потом его подстегивали мысли об Уилле.

— Дэвид, — позвал Палмер уже без всякой шутливости в голосе. — Не надо.

— С какой стати? Она ведь ушла. И вообще, волки вон там. — Он показал большим пальцем через плечо. — Если это они.

— Да кто же еще, они самые. Ну допустим, они тебя и не тронут — думаю, в это время года им хватает прокорма. Вот только какая нужда вам обоим застревать в этой Богом забытой дыре только из-за того, что ей вдруг захотелось городской шумихи?

— Вы, кажется, не понимаете — она же моя девушка.

— Позволь поведать тебе одну неприятную истину, друг мой: если бы она и в самом деле считала себя твоей девушкой, то не поступила бы подобным образом. Ты так не думаешь?

Дэвид помолчал, запутавшись в собственных мыслях. Из-за того, наверное, что не видел дальше собственного носа. Так сказала Уилла. Наконец он повернулся и поднял взгляд на Фила Палмера.

— По-моему, не годится бросать невесту в такой глуши.

Вот как я думаю.

Палмер вздохнул.

— Вот пускай один из этих любителей отбросов цапнет тебя за задницу. Может, поумнеешь. Малышке Уилле Стюарт ни до кого нет дела, и не замечаешь этого один ты.

— Если попадется круглосуточный магазинчик, взять вам пачку сигарет?

— А почему бы, чтоб тебя, и нет? — проворчал Палмер. Дэвид зашагал по безлюдной стоянке, которую пересекала надпись «МАШИНЫ НЕ ПАРКОВАТЬ. МЕСТА ДЛЯ ТАКСИ». Вдруг старик крикнул: — Дэвид!

Он обернулся.

— Автобус будет только завтра, а до города три мили. Так написано на стенке информационного киоска. Если туда и обратно, получается шесть миль. Пешком. Это как минимум два часа, а ведь тебе еще надо ее найти.

Дэвид в знак понимания поднял руку и пошел дальше. С гор дул ветер, и довольно холодный, но ему нравилось, как тот треплет его легкую куртку и взъерошивает волосы. Поначалу он выглядывал по обеим сторонам дороги волков, но вскоре мысли вернулись к Уилле. Вообще после второй или третьей их встречи его ум редко был занят чем-нибудь другим.

Ей не хватало городской шумихи, здесь Палмер попал в точку, вот только Дэвид сомневался, что Уилла думает только о себе. На самом деле ей просто надоело торчать на станции с кучкой старых пердунов, которым лишь бы побрюзжать о том, как они не успеют туда, как опоздают сюда и так далее. Скорее всего городок ничего особенного собой не представлял, но там теоретически можно было поразвлечься, и это перевесило для нее риск, что подарочек от «Амтрака» придет в ее отсутствие.

Ну и куда же ее занесло в поисках развлечений?

Конечно же, в Кроухарт-Спрингс, где железнодорожный вокзал ютится чуть ли не в сарае, который может похвастаться лишь надписью «ВАЙОМИНГ — ШТАТ РАВНОПРАВИЯ»[4] красной, белой и синей краской на зеленой стене, нет ночных клубов в полном смысле слова. Ни клубов, ни дискотек, а вот бары — другое дело. В один из них она, видимо, и заглянула. Хоть как-то разгонит скуку.

Наступила ночь, и небо от востока до запада ковром с тысячами блесток усыпали звезды. Между двумя горными пиками выглянул, да там и остался полумесяц, озарив полоску шоссе и прилегавшие пустоши больничным светом. На станции ветер лишь посвистывал в застрехах, а здесь в воздухе стоял странный гул. Дэвиду вспомнилась занудная песенка Пэмми Эндрисон.

Он шел, прислушиваясь, не приближается ли к станции поезд. Поезда не было; но когда ветер на минуту стих, послышалось отчетливое «цок-цок-цок». Обернувшись, он увидел на разделительной линии автострады 26, шагах в двадцати от себя, волка. Размерами зверь едва уступал теленку, шкура у него была свалявшаяся, как мех шапки-ушанки. В свете звезд шерсть казалась почти черной, глаза — желтыми, цвета мочи. Увидев Дэвида, волк ощерился и запыхтел, как маленький локомотив.

Времени на испуг не оставалось. Дэвид сделал шаг к волку, хлопнул в ладоши и крикнул:

— А ну пшел отсюда! Пшел, пшел!

Волк поджал хвост и дал стрекача, оставив на асфальте дымящуюся кучку. Дэвид позволил себе ухмылку, но подавил смех, чтобы не искушать понапрасну судьбу. Вместе со страхом навалилось непонятное, отрешенное. Он подумал, не сменить ли имя на «Вольф Перрипугер». Для банкира в самый раз.

На сей раз Дэвид все-таки не удержался от смеха. Он зашагал дальше, то и дело поглядывая через плечо. Волк не возвращался. Зато вернулась уверенность, что рано или поздно издалека донесется пронзительный свисток поезда; тогда вагоны с путей уберут, и заскучавшие пассажиры — Палмеры, Лэндеры, хромой Биггерс, неугомонная Пэмми и все прочие — отправятся дальше.