После России - [14]

5. Уроки Истории

Трепаков откашлялся и достал из внутреннего кармана пиджака свёрнутые бумаги и разложил их перед собой.

Начнем с самого главного. А что самое главное в современном мире? Демократия, друзья мои. И главное отличие нашей Уральской республики и других построссийских государств от докризисной России - в том, что демократический путь развития не только декларируется нашей конституцией, но неуклонно претворяется в жизнь.

Трепаков вполне мог соревноваться с нелюбимым им Касимовым в мастерстве употребления терминов, помогающих не говорить о России не только в настоящем, но даже и в прошедшем времени.

Есть ли у нас демократия? Несомненно, демократия у нас есть! Как вы, надеюсь, знаете, в нашем государстве свободно и равно конкурируют две крупные политические партии - Республиканская и Народная. Раз в три года мы избираем нашу Думу и каждый может выбрать для себя более близкую лично ему концепцию развития нашей суверенной и независимой Родины. Это и есть демократия, друзья мои. Конечно, кое-кто постоянно муссирует тему: а почему ни одна из существующих партий (а кроме упомянутых мною у нас их ровно семь, запишите куда-нибудь!) не выражает мнение той жалкой и ничтожной горстки несознательных граждан, которые до сих пор скорбят по единой стране, которая когда-то существовала в том числе и на территории Уральской республики?! - Трепаков улыбнулся собственному цинизму и продолжил:

– Так вот про это мы сейчас и поговорим. В нашу конституцию, в самую её основу заложена одна аксиома, благодаря которой за рамками политической системы и закона вообще остается проблема, которую некоторые экстремисты упорно пытаются сделать главным вопросом современной политики - назовем её, условно, «российская проблема». Что же имеется в виду? В нашей конституции и во всех прочих конституциях построссийских государств заложен запрет на любое обсуждение возможности того, что кое-кто называет «возрождением России», - оратор чуть заметно поморщился от необходимости упомянуть-таки запретное название.

– Дробление - да, теоретически оно возможно, если часть нашей страны по каким-либо причинам захочет стать самостоятельной. Как вы, наверное, знаете, в Челябинске периодически возникает идея создать Южно-Уральскую республику. Этому процессу никто не препятствует… Как только уважаемым господам из «Южно-Уральского Союза» удастся собрать остаточное количество голосов - этот вопрос будет всесторонне рассмотрен… Полная свобода! Но объединение с другими государствами - нет. Хочу обратить ваше внимание: любые публичные разговоры о «возрождении России» и вообще употребление термина «Россия» применительно к Уральской республике или любому другому государству не только неконституционно, но и незаконно, согласно действующему уголовному кодексу. Так что помните об этом, господа будущие юристы и чиновники! - Роман Геннадьевич посмотрел прямо в глаза Саше.

– Эта тонкость является следствием так называемой доктрины Бейдса-Качека. Об этих двух господах надо упомянуть особо, чтоб понять истоки и корни построссийской конституционной системы и вообще современного законодательства. Уроки истории всегда полезны, господа, даже если она совсем недавняя. Итак, после Кризиса и последующего введения на территорию тогдашней Российской Федерации временного контингента войск встал вопрос будущего её территорий. Были созданы три рабочие группы - одна в США, под руководством сенатора-республиканца от Оклахомы Дональда Бейдса. Вторая - в Европе, под руководством Специального Комиссара Европейского Союза, чеха Славомира Качека и третья - при штабе Временной Международной Администрации, располагавшемся в Голицыно. За несколько месяцев её существования в ней несколько раз менялись руководители, упоминать о них сейчас нет смысла, имеет смысл вспомнить лишь секретаря группы Григория Ягушенко, который стал потом первым президентом Русской республики. Эти три группы должны были подготовить свои предложения по поводу будущего России, на основании которых Рижская конференция должна была принять решения.

Трепаков не любил упоминать о том, что и сам участвовал в работе этой группы. И не потому, что стеснялся своего нахождения в ставке оккупационной армии, а потому, что тогда он был человеком несамостоятельным и, пока члены рабочей группы ночи напролет кроили карту России и до хрипоты спорили о новой конституции, он только сидел в заднем ряду, изредка выполняя какие-то поручения посланника Собрания Депутатов Уральского Округа, того самого покойного Иванкина.

* * *

…Вид покорённой Москвы тогда поразил его. Он прибыл в Домодедово на германском военном самолёте, и несколько дней жил в гостинице «Метрополь». В ожидании вызова в Голицыно, он совершал короткие вылазки в затаившийся город, вглядываясь в лица прохожих и пытаясь понять, что они сейчас чувствуют. Все ворота в Кремль были закрыты, а над кремлёвским дворцом развивался синий флаг ООН.

Не работали банки, были закрыты магазины и рестораны. В «Метрополе» кормили натовскими солдатскими обедами, но водку выдавали в неограниченных количествах. Вечерами представители разных регионов собирались где-нибудь в уголке небольшими группами, пили и делились своими историями.