После поцелуя - [16]

– Я очень рада за вас, – сказала Маргарет, обнимая верную подругу. – Том – замечательный молодой человек.

– Но я не хочу оставлять вас одну, – промолвила, отстраняясь, Пенелопа.

– Не обо мне нужно сейчас думать, дорогая Пенелопа, – проговорила Маргарет. Ее лицо было невозмутимым. – Вы уже решили, когда сыграете свадьбу?

– Я не смогу ждать еще один год, миссис Маргарет, – призналась Пенелопа. – Сквайр благословил Тома, так что, вероятно, свадьба состоится через несколько недель. Сначала мы поживем у матери Тома, а затем обзаведемся собственным домом. Уверена, мы сможем себе это позволить.

Было бы глупо желать иного будущего. Или вспоминать мужчину, при мыслях о котором лицо Маргарет заливалось краской. Она почти поцеловала Монтрейна. Маргарет отвернулась, отворила дверь дома и вошла внутрь.

Ее мирок совсем невелик. Стены слишком тесны, крыша чересчур низка. Временами Маргарет убегала отсюда и находила самое высокое место в округе.

Похоже, она делает то же самое и со своими грезами, старательно прячась от правды. Ее безрадостное вдовье будущее неумолимо приближалось.

Не следует желать того, чего не можешь получить.

Графиня Монтрейн в сопровождении дочерей проплыла в двери библиотеки Майкла, словно королевский корабль в сопровождении трех небольших шлюпок, оставив ошеломленного Смайтона за кормой.

Смайтон, дворецкий графа, знал, что хозяина беспокоить ни в коем случае нельзя, если только он не ждет посетителей. Исключение допускалось только для членов семьи. К тому же Майкл знал, что Смайтону не удержать графиню, если она вознамерится потолковать с сыном.

Откинувшись на спинку стула, Майкл отодвинул бумаги и стал ждать.

В отличие от многих своих современников он обходился без помощника. И дело было не только в характере его секретной работы – Майкл был довольно скрытным человеком. И не желал, чтобы кто-то посторонний просматривал его письма и копии написанных им заметок. Он, правда, понимал, что без помощи слуг не прожить, но старался прибегать к их услугам как можно реже. К примеру, лакей Майкла Харрисон мог целыми днями не видеть своего господина, о чем не упускал возможности напомнить ему.

Мать показалась Майклу озабоченной, лица его сестер выражали разные чувства. Элизабет, похоже, была удивлена, Ада явно умирала от скуки, а Шарлотта тревожилась. Из чего можно было сделать вывод, что дамы не сошлись во мнениях о чем-то. Интересно, подумал Майкл, понимают ли мать с сестрами, чего ему стоит сдерживаться при разговоре с ними?

Он только что просматривал счета за последние три месяца. Ведь его мать знает, что финансовое положение их семьи, мягко говоря, не из лучших, но, несмотря на это, тратит бешеные деньги на одежду. «Мой дорогой мальчик, – щебетала она всякий раз, когда Майкл пытался образумить ее, – не хочешь же ты, чтобы мы ходили как какие-нибудь нищенки? И это в то время, когда я начинаю выводить в свет твоих сестер! Очень важно, чтобы они выглядели как можно лучше».

Майкл нахмурился. Элизабет улыбнулась, Ада, старшая из сестер, отвернулась. Шарлотта с напускным равнодушием рассматривала свои пальчики.

Сестра Майкла Шарлотта унаследовала от матери светлые волосы и темно-карий цвет глаз. Однако чаще всего юная девушка выглядела измученной и несчастной, словно завидовала всем и всему на свете.

В отличие от нее Ада, казалось, прикладывает максимум усилий, чтобы испортить впечатление от самой себя. Старшая и самая высокая из всех сестер, она так сильно сутулилась, что порой походила на старую деву. Майкл не сомневался в том, что ему придется содержать Аду до конца ее дней, – она испытывала явное отвращение к замужеству и весьма успешно разгоняла всех поклонников, откуда бы они ни приезжали.

Элизабет была вылитой копией отца – такая же темноволосая, со светло-голубыми глазами. Она даже манеру держаться унаследовала от него.

Впрочем, графиня Монтрейн своими характером и поведением полностью затмевала дочерей. Она всегда изысканно одевалась – сегодня, например, явилась в платье из зеленого шелка. Новом и, без сомнения, невероятно дорогом. Светлые волосы были убраны в колечки, выглядывавшие из-под капора. Преуспевающая знатная дама – именно такой она желала быть. Она и слышать не хотела о том, что денежный сундук почти пуст, и любые разумные доводы на этот счет вызывали у нее раздражение. В ее глазах так и сверкали молнии, рот кривился от ярости. Интересно, подумал Майкл, чем он на этот раз заслужил материнское порицание?

– Ты просто не имеешь права ограничивать нас четырьмя сотнями гостей, Майкл, – сердито проговорила графиня, начиная артиллерийскую подготовку перед штурмом.

– Не имею права? – переспросил Майкл, нарочито уставившись в потолок. Углы украшали искусно вылепленные гипсовые херувимы, державшие в руках ленты, сходившиеся в центре потолка у картины с розовыми и синими виньетками, изображавшей гряду кудрявых белых облаков на фоне бледно-голубого неба. Рассвет в раю. Глядя на эту роспись в итальянском стиле, Майкл никогда не мог сдержать улыбки. Кроме разве таких моментов, как сейчас.

– Ничего не выйдет, мой дорогой мальчик, – решительно продолжала графиня. – Бал – одно из главных событий нынешнего сезона.