После отбоя - [9]

Директор почувствовал, что между прибывшими и Лешей нет контакта, и решил высечь искру взаимопонимания:

— Я не представил вошедшего. Это Леша Иванчишин, начальник передового комсомольско-молодежного строительного управления.

Борис Точкин заметил, что даже этот громкий титул не произвел нужного впечатления на присутствующих. Он попросил:

— Мы бы хотели встретиться с пограничниками — зачинателями строительства алюминиевого гиганта.

— А меня не признаете своим? — спросил Леша. И с улыбкой добавил: — Старшина пограничной заставы имени Героя Советского Союза лейтенанта Панкратова. Сослуживцы есть?..

2

Нашел свое место пока только Кирка Симагин, так по крайней мере заявлял он сам, остальные осторожно нащупывали свои стежки-дорожки. Одни поступили в учебный комбинат, другие осваивали профессии непосредственно на рабочих местах, третьи все еще раздумывали, прикидывали, куда податься. Но стежки-дорожки не были ковровыми. Точкин, решив стать плотником-бетонщиком, получил направление в бригаду Колотова.

Борис уже несколько минут стоит навытяжку перед бригадиром, а тот не обращает на него внимания. Лицо у Колотова загорелое, обветренное, как поджаренная корка пеклеванного хлеба, взгляд неприветливый, суровый. Одет он, как и рабочие бригады, в кирзовые сапоги и брезентовую куртку. На голове каска, на руках задубевшие рукавицы. Когда уже невозможно было не замечать подошедшего парня, Колотов опросил:

— Что ты умеешь делать?

— Чему научите, то и буду уметь.

— А если ничему не научу?

— Сам дойду.

— Ты бы лучше лопатой так ворочал, как языком, — не скрывая неприязни, сказал бригадир.

У Колотова была причина для недовольства. Какой-то дурак распустил слух о бетонщиках: работа денежная, а специальность — поднять да бросить. Вот и прут к нему новички, а в учебном комбинате по вечерам изучают другие профессии. Этот тоже пристал к бетонщикам, а учится, кажется, на кровельщика. К тому же дерзок, насмешлив. Ишь ухмыляется, будто на танцульки явился. Если он в первый день так ведет себя, что же будет через педелю, месяц? Надо бы сразу завернуть в отдел кадров, чем потом маяться.

Но Колотов не посмел этого сделать. Вчера секретарь партбюро строительного управления специально предупредил, что направляет к нему Точкина на испытание: если парень окажется толковым, можно будет избрать его партгрупоргом.

«Окажется толковым… — повторил про себя бригадир. — Ну что ж, проверю. Дам ему земляную работу, пусть покидает налитую свинцовой тяжестью глину».

— Будешь нивелировать дно котлована. Понимаешь, что это такое?

— Догадываюсь.

— Чему ты улыбаешься? Небось и тебе наговорили, что у нас сплошная техника: землечерпалки, экскаваторы, бульдозеры. Смотри, раскрыв рот, на их работу, а через полмесяца иди за получкой. А на деле так: экскаватор вынул грунт, а за ним идут в ход ломы, кирки, лопаты. Надо выровнять котлован по вертикали и горизонтали под опалубку. Да не тяп-ляп, а чтобы потом геодезисту нечего было делать. Понял?

— Так точно! — ответил Борис.

— Приступай.

— Не могу. Надо знать размеры котлована.

«Ишь ты, как порядочный, цену себе набивает», — неприязненно подумал Колотов, но все-таки достал из брезентовой сумки чертеж, подал Точкину и стал ждать, что будет дальше. Чертеж был локальный, только для фундамента. Борис записал в блокнот нужные цифры и взялся за лопату.

— Уже разобрался, инженер, — насмешливо бросил Колотов. — Ну иди, нивелируй.

Через несколько минут Борис вернулся:

— Товарищ бригадир, в котловане вода.

Колотов пошел за Борисом, измерил рейкой уровень бурой жидкости, позвал курившего невдалеке рабочего:

— Митя, где угодно добывай мотопомпу, надо откачать воду.

Митя забрал с собой Точкина, еще двух рабочих и повел на другой конец корпуса, где отчаянно тарахтел мотор. Потом Митя долго лаялся с мотористом другой бригады за то, что тот уволок с их участка мотопомпу. Моторист не остался в долгу, пришиб Митю фразой:

— Не дрыхни до полудня, техника не должна простаивать…

Считалось, что выкачали, а по черенку лопаты Бориса текла коричневатая жидкость, попадала в рукава, в голенища сапог, за воротник куртки, влажная глина прилипала к лопате, требовалось большое усилие, чтобы выбросить ее наружу.

За два часа работы Точкин так вымотался, что впору было не только сесть, перевести дыхание, а упасть плашмя и не подниматься до конца дня. Сказывалось, что уже полмесяца у него не было плотной физической нагрузки. Но упасть — значит показать свое бессилие перед Митей, напарником, хотя тот не шибко напрягался — на каждые три броска новичка он отвечал одним.

Именно это обстоятельство придало Точкину силы. Теперь Борис стоял уже на сухом грунте, его часть котлована принимала правильные формы: стены, углы, дно зачищались, выравнивались, но до геодезической нивелировки было еще далеко.

Митя и так часто отдыхал, а сейчас решил пошабашить: приставил к стене лопату, сбросил рукавицы, присел по-японски на собственные пятки, насмешливо бросил Точкину:

— Не майся дурью, парень, гроши все равно идут тебе как подсобнику.

Борис промолчал, мысленно он уже определил, что его напарник отменный лодырь. Но, вместо того чтобы выдать этому напарнику по заслугам, он рассмеялся.