После коммунизма. Книга, не предназначенная для печати - [25]
Развертывание категории "движение" позволяет представить себе "физику", "химию", "биологию" этих организмов – т.е. картину всего разнообразия типов взаимодействия укладов и их комплексов между собой.
Наконец, развертывание категории "развитие" дает собственно примененную к социальным процессам диалектику, законы которой были открыты еще Гегелем и материалистически переосмыслены Марксом.
Но, увлекшись категориальным древом, не потеряли ли мы окончательно из виду лес народнохозяйственных проблем?
Вековая традиция рассматривать общественные науки как цветочки на обоях в здании нового общества, возводимом немногословными практиками на фундаменте здравого смысла – тяжкое наследие "предыстории". Этот анахронизм каким-то мистическим образом сочетается у нас с верой в то, что именно в теории и состоит наше главное экономическое преимущество.
Люди, живущие на дне воздушного океана, могут стараться постичь его законы, удовлетворяя этим свое праздное любопытство или же, максимум, пытаясь предсказать завтрашнюю погоду, повлиять на которую они все равно не в силах. Если же они решили заняться воздухоплаванием – им придется обходиться с законами совершенно по-иному.
Во-первых, нужно установить принципы аэродинамики, определяющие подъемную силу, которая действует на искусственное крыло. Во-вторых, чтобы законы не остались на бумаге, нужно конструкторское бюро со сложной культурой инженерных расчетов, нужна авиационная промышленность, объединяющая комплекс сложных технологий, а также долгие усилия летчиков-испытателей и многое другое. И, наконец, самолет – это противоестественное явление природы – превращается в естественно падающий предмет, стоит лишь летчику отвлечься на минуту или двигателю прекратить работать...
Конечно, все это сложно и, к тому же, небезопасно. Но "практикам", все еще надеящимся, поднатужившись, воспарить на эфирных крылах здравого смысла, придется убедиться: рожденный ползать – летать не может.
Первый ("предысторический") тип развития осуществляется вне зависимости от того, пытается ли кто-либо познать его законы, и насколько адекватен результат этого познания. В коммунистической эпохе познанные законы работают в качестве активных элементов двигателя общественного развития. При этом любой элемент общественного организма, не будучи присоединен к этому двигателю, немедленно замирает или превращается в "естественно падающее тело", деградируя к "предысторическому" типу развития.
Казалось бы, все это очень мило, но почти наверняка уже встречалось в океанах словопрений о характере экономических законов при социализме. Непостижимым, однако, при этом остается "только" то, каким образом бесчисленная рать обществоведов вкупе с нашим другом – Проницательным читателем – ухитряется отвертеться от неизбежного вывода: категория субъекта, чья деятельность состоит в познании объективных законов, превращении их в двигатель общественного развития и управлении этим развитием, должна стать центральной категорией материалистического понимания истории в коммунистическом типе развития.
Антагонистическое противоречие между известной всем реальностью нашего общественного бытия и ее отражением в обществоведческом сознании здесь проявляется предельно конкретно и обнаженно. В то время как партия является ведущей силой, субъектом коммунистического строительства – партийное строительство, наука об этом субъекте, существует на птичьих правах, ее статус как науки подвергается сомнению, потому что из урезанного "предысторического материализма", призванного в этом виде быть ее методологической основой, по существу, изгнано понятие субъекта.
Таков печальный, но закономерный финал попыток использовать "материалистическое понимание предыстории" в качестве методологического фундамента комплекса наук о строительстве социализма. Полученный гибрид редьки с капустой провозглашается теоретическим оружием пролетариата, выражающим его классовый интерес. А в результате неуклонного следования столь своеобразно понятому "принципу партийности общественной науки" партия во имя чистоты теории вообще изгоняется из теоретического образа реальности.
Как же должно выглядеть материалистическое понимание механизма общественного развития, в центре которого стоит категория субъекта – коммунистической партии?
Но прежде нужно договориться о следующем. Речь пойдет вовсе не о противопоставлении одной тощей дефиниции другой. Ленин писал, что материалистическое понимание истории только тогда перестало быть гипотезой, когда было детально развито, проверено и подтверждено на материале одной конкретной формации – капиталистической. Структура этой проверки была дана Марксом в известном "Плане шести книг". А все грандиозное здание "Капитала" было реализацией хотя и ключевого, но лишь начального пункта первой книги этого плана. Таков реальный масштаб проблемы, который не надо упускать из виду. Поэтому то, что будет сейчас предложено – только эскиз, план подобной работы применительно к новому типу развития.
Но главное в другом. Различие между двумя эпохами столь фундаментально, что в теории оно приводит не просто к тому, что одни категории заменяются на другие. Различие проявляется в том, что на месте плана написания книг, в которых отражается понимание механизма общественного развития, должен возникнуть
