После казни - [85]

Закрывшись с Жорой в каптерке, достали спрятанный ножик и разделили хлеб, колбасу и маргарин на двадцать одинаковых порций, после чего я сбегал на площадку, разыскал «уборщиков». Товарищи поочередно заходили в каптерку, и каждый получал свою порцию.

Глава 21

Вечером Жора и я отпросились у штубового на часок «погулять». Он решил, что мы идем «организовывать». Да так оно, собственно, и было. Теперь нас собралась порядочная семейка — двадцать человек. Кормить их была наша кровная обязанность, поскольку и Жора, и я находились в привилегированном положении по сравнению с другими.

До вечернего аппеля оставалось часа полтора. Решили заглянуть в четвертый и шестой блоки. Там жили проминенты из числа немцев, поляков и чехов. Они занимали в лагере командные должности и получали из дому посылки.

В четвертом блоке мы зашли в штубу проминентов. Там стояло двенадцать двухъярусных деревянных коек, застланных добротными шерстяными одеялами. В помещении чисто, аккуратно. Двадцать лагерных аристократов ужинали. Чего только не было у них на столе! Консервы, колбасы, сыры, варенье, домашнее печенье… На отдельном столике стояло несколько распечатанных посылок. Мы пожелали «уважаемым господам» приятного аппетита, после чего я как можно независимее спросил, не желают ли «уважаемые господа» послушать знаменитого певца Георга. «Господа» недоверчиво смерили нас косыми взглядами, презрительно скривились и спросили: «А на каком же языке он будет петь?»

— На каком пожелаете, — ответил я. Это произвело впечатление. Жора спел три песни: немецкую, чешскую и польскую. Успех был потрясающий. Придурки долго не хотели отпускать нас, заказывая все новые и новые песни. В качестве гонорара дали нам хлеб, сало, банку консервов и немного печенья.

До аппеля оставались считанные минуты. Мы торопились в нашу каптерку, чтобы успеть разделить продукты и раздать их.

Не успели мы войти, как неожиданно раздался условный стук, настойчивый и нетерпеливый. Мы отперли дверь. В чулан, шатаясь, вошел узник и в изнеможении прислонился к стене. Лицо его было распухшее и черное от побоев, со следами запекшейся крови, маринарка[62] с мишенью штрафника и мютцен забрызганы кровью, глаза заплыли, вместо рта алело кровавое месиво. Это был Гриша Шморгун, только что вернувшийся с арбайтскомандой в лагерь. Он был изувечен и обезображен до неузнаваемости.

— Пить… — простонал он.

В каморке стояли две миски холодной баланды, оставленной для дяди Вани и Гриши. Мы дали ему одну миску. Он сразу осушил ее и бессильно опустился на ящик. Шамкая беззубым ртом, Гриша сказал:

— Дядю Ваню убили, гады! Завтра меня добьют.

Весть ошеломила нас. С трудом ворочая распухшим языком, Гриша рассказал о разыгравшейся трагедии. Капо Адольф бесновался как никогда. Он без конца цеплялся к дяде Ване, всячески над ним издеваясь и избивая без всякой причины, после чего заявил, что сегодня же отправит его в крематорий.

К концу рабочего дня Адольф подошел к дяде Ване и со словами «сейчас я тебя укокошу» начал избивать. Чувствуя неотвратимую неизбежность гибели, дядя Ваня ударом лопаты раскроил череп Адольфу. Эсэсовцы расстреляли дядю Ваню, а с ним еще двадцать штрафников. Всех остальных избили до полусмерти.

— Сам не пойму, как в живых остался, — сказал Гриша.

Шморгуна надо было спасать любой ценой.

— Вся надежда на тебя, — сказал я Жоре. — Сегодня же поговори с Плюгавым, чтобы не посылал Гришу в штрафную команду.

— А что же я предложу этому подонку взамен? — чуть не плача спросил Жора. — У нас ведь ничего нет, а петь он может заставить меня за баланду, а то и так…

— А что если пообещать ему золото, которое мы организуем завтра? — неуверенно предложил я. Жора подумал:

— Придется… Иного выхода все равно нет.

Мы промыли Гришины раны водой, кое-как перевязали, потом отдали ему половину принесенных продуктов. Времени оставалось в обрез.

На наше счастье, пришел связной от Антоныча Володя Белгородский. Мы рассказали ему о гибели дяди Вани и о том, что завтра идем «организовывать» золото Ауфмайеру. Володя пообещал завтра же прислать Ганса.

— В связи с гибелью дяди Вани руководство подпольной группой 2-А блока бери пока на себя, — сказал Володя Жоре, — а мы поможем. С золотом будьте предельно осторожны, иначе и сами погибнете, и Гришу погубите. Отдать Ауфмайеру нужно бОльшую часть, чтобы не вызывать подозрения. Проверить точно, сколько вы раздобыли в «Канаде» золота, он не сможет — не имеет туда доступа; связь с «Канадой» у него непрочная. Плюгавому же пары монет вполне достаточно. Остальное отдадите любому из наших или тому, кто явится к вам и назовет пароль, — напутствовал нас Володя. А через минуту прозвучала лагерная сирена, возвестившая о построении на вечерний аппель.

Мы помогли обессилевшему Грише выйти на площадку и стать в строй и попросили узников держать его под руки до конца аппеля. Место Гриши находилось в предпоследней, девятой, шеренге, где поддержка обессилевших узников была делом обычным. Ауфмайер во время пересчитывания рядов проходил всегда впереди строя и мог видеть только головы узников, стоящих в глубине строя.