После грозы - [54]

Он сжимает губы, вымученно улыбается:

– Я знаю.

– Если для тебя это так болезненно…

– Ничего подобного! Просто… у тебя много воспоминаний, связанных с моим братом. И ты до сих пор его любишь. Но я готов с этим смириться. По крайней мере, мне так кажется…

– Если бы твоя мать не просила меня рассказывать ей об Алексе, я бы думала о тебе. Все время!

Карл берет меня за руку, едва заметно улыбается. И это не та ослепительная улыбка, к которой я успела привыкнуть. Что ж, должно пройти время, прежде чем он по-настоящему мне поверит.

– Нам тоже есть о чем вспомнить. Как ты меня утешал, как мы ходили на УЗИ, и… как ты встал на колени, когда делал мне предложение!

– Это правда! – соглашается Карл и продолжает уже более непринужденно: – И еще мы с тобой танцевали. Это было настоящее чудо!

К нему возвращается хорошее настроение, но ненадолго. В салоне снова повисает молчание. Может, мне это только кажется, но я не могу сдержаться:

– Карл, ты даже не представляешь, как мне с тобой хорошо! Иногда я на пару часов ухожу к себе в комнату, чтобы просто подумать о нас…

– Правда? – спрашивает он, явно заинтересованный моим неожиданным признанием.

– Конечно правда! И то, что твоей матери хочется говорить об Алексе, – это естественно.

– Знаю. Прости. Дело в том… Я думаю… Наверное, я немного ревную.

Ему грустно в этом признаваться, а я улыбаюсь:

– Ревнуешь? Ты? Поразительно!

Я трясу его за руку.

– Подожди, пока мы останемся наедине, и ты поймешь, есть у тебя причина ревновать или нет!

Карл отвечает мне улыбкой, подносит мою руку к губам, целует, многозначительно смотрит мне в глаза:

– Жду с нетерпением!

Сегодня сочельник. Мягко горят свечи, стол заставлен приготовленными Брендой деликатесами, но ужинаем мы, как обычно, втроем – так повелось со дня моего приезда. Мы принарядились по случаю праздника, и настроение у всех приподнятое. Как это приятно – отмечать Рождество в семейном кругу! Семья… Стоит мне подумать о ребенке, которого я ношу под сердцем, и это слово приобретает для меня совершенно новый смысл.

Карл принес две бутылки безалкогольного игристого напитка и то и дело доливает его в наши с Брендой бокалы. Вина мне пить нельзя, и он, наверное, думает, что я огорчаюсь по этому поводу. Но это не так. Я так счастлива находиться здесь, с ними, что практически не замечаю, что кладу в рот. Хотя отрицать не стану: я немного нервничаю и поэтому много пью. Смех Бренды, взгляды Карла и атмосфера этого чудесного, многообещающего вечера пьянят меня сильнее вина.

И я первой бегу к елке, чтобы преподнести подарки. Их легко узнать по простым оберткам. Это Бренде нравится украшать свои подарки тысячей разных финтифлюшек – бантиками, лентами, пластиковыми цветочками… В сравнении с ее декораторскими изысками моя коробка выглядит бледно, но Бренда, поддерживая игру, тихонечко встряхивает ее, прислушивается, а потом спрашивает:

– Это что-то хрупкое?

– Немножко…

Она распаковывает подарок, стараясь не порвать оберточную бумагу, и вынимает три обрамленные фотографии. На одной Алекс запечатлен в одиночку, другая была сделана на прошлое Рождество, и на ней мы с ним вместе, а третья – увеличенное изображение малышки, сделанное аппаратом УЗИ. Бренда прижимает последнюю фотографию к груди и широко улыбается:

– О Шарлотта! Это замечательная идея! Спасибо большое!

Она подходит, чтобы меня обнять, потом относит фотографии на каминную полку, где все их смогут увидеть. Я смотрю на Карла – не слишком ли его огорчил мой выбор подарка для Бренды, хотя, признаться, я положила его под елку уже достаточно давно. Карл улыбается и ободряюще мне подмигивает. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы Бренда унесла фотографии к себе в комнату. Мне странно видеть себя рядом с Алексом, в то время как я дождаться не могу, когда Карл меня обнимет и мы расскажем Бренде правду.

Карл благодарит меня за подарок, который я сделала ему, – привезенные из Квебека аудиодиски и свитер с эмблемой Супермена. Разглядывая свитер, мы дружно хохочем, и я радуюсь, что всем снова весело.

Через некоторое время я решаю, что момент настал, и зачитываю письмо, которое Алекс написал мне незадолго до смерти, – в нем он выражает желание познакомить меня со своими родственниками. Голос у меня дрожит, но я стараюсь как могу и делаю паузу перед каждой фразой, чтобы полнее донести до слушателей ее смысл.

– «Я не всегда был для матери хорошим сыном, но я знаю, она меня любит и будет очень рада с тобой познакомиться. С братом все сложнее, потому что у нас с ним были трения, и довольно серьезные. Но мы все равно одна семья, и я уверен: в конце концов все будет хорошо. Я очень изменился, Шарлотта, я сумею уладить разногласия, потому что знаю, как это для тебя важно. Я знаю, что у тебя семьи нет, и мне хочется, чтобы ты вошла в мою…»

Я умолкаю, и не только потому, что это – конец отрывка, который я намеревалась прочесть. Мои слушатели растроганы до слез. Карл обнимает меня и дрожащим от волнения голосом благодарит, а потом смотрит на письмо, как будто все еще не может поверить, что его брат это написал. Бренда целует меня в щеку и в лоб, и у нее в глазах тоже блестят слезы. Я вздыхаю с облегчением, потому что очень хотела, чтобы мои подарки им понравились.