После бала - [6]
Сашка нам пояснил: в Иране сыздавна существует женское имя Парвин, оно означает – Созвездие, ни много ни мало. Но в советском Таджикистане все меняется, поэтому там говорят не Парвин, а Парвина. Может, это влияние русского языка, не знаю. Мне Парвина не понравилась, хотя, в общем, претензий к ней не было. Сидит себе в углу лаборатории, тихая, как загорелая мышь, – это папа так прикалывался, – занимается расчетами, вздрагивает при каждом шуме. А мы обсуждали и обсуждали и никак не могли решить, на кого все-таки выходить с новой темой. На партию? Но позиции КПСС колеблются. На силовые структуры? А не рухнет ли КГБ под давлением обстоятельств? На чиновников? Они живучи. Но на каких конкретно? Старик всего боится и постоянно ссылается на шахтеров, которые стучат касками на горбатом мосту в Москве перед Белым домом. Хорошо, Виталик вернулся из Душанбе…”
Между строк: “Мы с Варькой снимали квартиру в Нижней Ельцовке”.
Варька – это моя мама. В каменном веке они так обращались друг к другу, человеческих слов было мало. Овца или олень – это потом появилось, когда Ламбы и Аньки поналезли отовсюду. Я уж не говорю про косяк или тормоз. В каменном веке все воспринималось не так, как нужно. Про лузеров и тусню знали немногие, а пентхаусов вообще не было.
“…Старик не приехал, зато были Толик, Саша и Миша. А Виталик, конечно, привез Парвину. Толик – хороший химик, не надо ему заниматься вопросами финансирования. Он когда о финансировании говорит, глаза становятся узкими, он начинает всех не любить. Зато он вывел стабилизирующие уровни наших “обээшек”. И на корректирующем уровне был очень заметен, только в последнее время немного увял. Парвина его нервирует. В темном платье, как цыганка. И таджикский коньяк вызвал шок.
Виталик не удержался: “Теперь у нас много такого будет!”
Откуда? Вместо ответа Виталик победоносно посмотрел на Парвину.
Она, конечно, опустила голову. А Виталик спросил у нас: помните, что было в феврале? А что? Мы не помнили. Ну, переговоры шли с Министерством обороны, вот что было, напомнил Виталик. Военные готовы были выложить деньги, но какой-то Грабовой (выяснить, что за фигура?) военным отсоветовал. Если, дескать, все равно дезертирства и дедовщины в армии не избежать, то зачем тестировать всех? Он скоро научится воскрешать погибших солдат.
Под хороший коньяк разговорились.
Поначалу профессор толерантности ничем особенным нас не удивил.
Мы и сами видели по ящику все эти демонстрации в Душанбе. Куда ни ткнись, везде одно и то же. Даже лозунги примерно одни: “Свободу нации!”, “Свободу религии!”, “Долой правительство!”.
Странно, что и в Таджикистане все то же. А ведь там (Парвина подтвердила кивком) религию не притесняли. Всегда там были мечети, церкви и синагоги. И новое правительство избрано недавно, вряд ли могло что-то такое натворить, чтобы толпа вырвалась на улицы города.
“Верно, Парвина?”
Черная таджичка кивала.
“Любая демонстрация начинается с провокаций”, – щурился Толик.
“А так там и было. Сперва не обращали внимания, считали, что пусть люди поорут, их никто не слушает, успокоятся. Но потом появились какие-то неместные. У них даже акцент был другой. Верно, Парвина?”
Таджичка кивала и смотрела в чайную чашку, будто видела в ней будущее.
“Там все площади расцвели от тряпья, – разошелся Виталик. – В Душанбе даже нищие бродят в цветных лохмотьях. Я сам надевал цветной халат и присматривался. Лидеры демонстрантов быстро вошли в раж. Они уже требовали отделения Таджикистана от России и нового передела Средней Азии. Палатки вырастали на площадях, как мухоморы. В свободное от работы время горожане всеми семьями приходили в центр, чтобы посмеяться над глупым сборищем. Туда же шли иностранные журналисты. И туда же пёрлись люди с неместным акцентом. Лозунги, транспаранты, зарубежная пресса, телевидение. В близлежащих к площадям магазинах появились невиданные товары, в парках открывались лавки с восточными сладостями. Народ гулял. Одни стояли за великую демократию, другие – за создание великой Исламской Республики. Вот только лабораторию, в которой я должен был закупить оборудование, – покачал головой Виталик, – разгромили. Думаю, случайная толпа. Шли мимо, увидели русские надписи и разбили в хлам. А демократы в отместку выдрали автокраном памятник Ленину и переименовали центральную площадь в площадь Озоди – “площадь Свободы”, – кивнула Парвана – и поставили памятник какому-то своему мужику в таджикской одежде. А исламисты в ответ переименовали свою площадь у дворца президента в площадь Навруз – “площадь Весны”, – кивнула Парвана – и тоже что-то на ней поставили”.
“Зачем ты нам это рассказываешь?”
“Сейчас поймете, – сказал Виталик. – Наполните рюмки!”
Миша наполнил. Впрочем, рюмки он бы наполнил и без повода.
Виталик весело кивнул. Потом сказал: “Там по всему городу носились машины с демонстрантами. И однажды появилась молодая женщина. Учтите, это Восток. Все демонстрации обычно водят мужчины. Иначе быть не может, верно, Парвина? – Таджичка кивнула. – А тут на тебе! – У Виталика весело блеснули глаза, и Парвина ревниво сжалась. – Вдруг молодая красивая женщина прет в открытой легковой машине по проспекту Рудаки с мегафоном в руках и призывает восточных горожан выходить на площадь!”
![На государевой службе](/storage/book-covers/35/35c29312e51b22df28f37c7f3188366e654c28d2.jpg)
Середина XVII века. Царь московский Алексей Михайлович все силы кладет на укрепление расшатанного смутой государства, но не забывает и о будущем. Сибирский край необъятен просторами и неисчислим богатствами. Отряд за отрядом уходят в его глубины на поиски новых "прибыльных земель". Вот и Якуцкий острог поднялся над великой Леной-рекой, а отважные первопроходцы уже добрались до Большой собачьей, - юкагиров и чюхчей под царскую руку уговаривают. А загадочный край не устает удивлять своими тайнами, легендами и открытиями..
![Школа гениев](/storage/book-covers/16/1630baccf96efd398e3d4b7b28e8a61ec3c5998b.jpg)
Захватывающая детективно-фантастическая повесть двух писателей Сибири. Цитата Норберта Винера: «Час уже пробил, и выбор между злом и добром у нашего порога» на первой страничке, интригует читателя.Отдел СИ, старшим инспектором которого являлся Янг, занимался выявлением нелегальных каналов сбыта наркотиков и особо опасных лекарств внутри страны. Как правило, самые знаменитые города интересовали Янга прежде всего именно с этой, весьма специфической точки зрения; он искренне считал, что Бэрдокк известней Парижа.
![Герберт Уэллс](/storage/book-covers/fc/fc61027dfe8b6de9dee7aa94bc1e9ad453df01d2.jpg)
Герберт Уэллс — несомненный патриарх мировой научной фантастики. Острый независимый мыслитель, блистательный футуролог, невероятно разносторонний человек, эмоциональный, честолюбивый, пылающий… Он умер давным-давно, а его тексты взахлёб, с сумасшедшим восторгом читали после его кончины несколько поколений и еще, надо полагать, будут читать. Он нарисовал завораживающе сильные образы. Он породил океан последователей и продолжателей. Его сюжеты до сих пор — источник вдохновения для кинематографистов!
![Земля навылет](/storage/book-covers/6c/6c0da4391e13cdce927e0d9a4cbdf26b1c1954b5.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Стрела Аримана](/storage/book-covers/95/956ff6be0d4e51a614a78523b6fe6a40e078292c.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.