После бала - [92]
Я начала забывать. То ли это великая милость нашего ума, то ли его злая шутка: мы забываем тех, кого любим. Если поначалу я думала о ней тысячу раз в день, то спустя год после ее исчезновения я начала думать о ней девятьсот девяносто девять раз в день, и так по нисходящей, пока мне не потребовалось посмотреть на фотографию, чтобы вспомнить ее лицо. Но голос Джоан – глубокий, немного сиплый – я буду помнить всегда.
Я поехала в Эвергрин, чтобы выразить соболезнования. Рэй с Томми ждали меня в машине. Теперь я постоянно трогала свой живот, результат того, что я оторвала себя от Джоан. А Томми – Томми расцвел после ухода Джоан. Как бы я хотела, чтобы она его увидела, чтобы насладилась видом маленького мальчика, которым он становился. Он уже прекрасно разговаривал, у него появились предпочтения, о чем я даже не мечтала: он любовался птицами, которые прилетали к кормушке за окном, а особенно ему нравились колибри. Он любил музыку, звон бокалов. Мы с Рэем обнаружили это, когда в один из вечеров, отмечая годовщину нашей свадьбы, чокались бокалами шампанского. Он теперь каждый раз чокался своим молоком с нашими стаканами воды перед ужином. Я больше не прятала его; и мне было стыдно, что я вообще когда-то это делала.
Дверь открыла Дори. Мэри была в Галвестоне.
– Она теперь живет там, – сказала Дори.
– Одна?
Дори кивнула:
– Совсем одна.
Я начала было уходить – Дори не пригласила меня войти, но затем передумала.
– Я хочу посмотреть на него. На фотографию.
– На кого?
– Ты знаешь, – тихо сказала я.
Дори не двигалась. Я никогда ей не нравилась, даже в детстве.
– Хоть одна, но должна же быть, – сказала я.
Она кивнула едва заметно и спустя минуту вернулась с маленькой серебряной рамкой, отполированной до блеска. Она открыла дверь-ширму и положила рамку мне в руку.
– Дэвид, – сказала я. У него были глаза Джоан, ее изгиб рта. – Он был очень красивым. – И это правда.
– Ты и половины не знаешь, – мягко сказала Дори.
– Он похож на Джоан. Маленькая копия Джоан. – Он улыбался, смотрел в сторону. Ему было примерно четыре года – уже не малыш. Хотелось думать, что он смотрел на маму, на женщину, которая всю жизнь любила лишь одного человека: его.
Он выглядел как все остальные дети. Он не мог постигнуть всю глубину материнской любви. Я вернула рамку Дори.
– Где она стоит? – спросила я.
– На моей прикроватной тумбочке. У мисс Фортиер тоже была одна. Она забрала ее.
Я кивнула и сделала шаг назад. Мне было тяжело находиться здесь, в Эвергрине. Я надеялась, что вот-вот из-за дома выйдет Джоан в своем красном купальнике, улыбнется и позовет меня к бассейну.
– Его любили, – сказала Дори с рвением в голосе, перед тем как я ушла. – Его обожали.
Моя дочь родилась в апреле, когда цвели азалии. Мы назвали ее Эвелин, в честь бабушки Рэя. Рэй спросил, не хочу ли я, чтобы ее среднее имя было Джоан, но мне это было не нужно. Я хотела, чтобы это имя умерло с Джоан, со мной.
Когда Эвелин было шесть месяцев, а в Хьюстоне уже не было жарко, как в аду, я открыла конверт без обратного адреса. Я не сразу заметила колье Джоан, то самое, которое много лет назад ей подарил Фарлоу. Я не видела его со школьных лет.
– Смотри, – сказала я и подвесила тонкую цепочку на пальце. Звездочка была совсем крошечной, не такой, какой я ее помнила, да и бриллиант был меньше.
Эвелин дотянулась до колье ручкой.
От автора
Я потратила массу времени, изучая яркую, легендарную историю хьюстонской гостиницы «Трилистник», однако, несмотря на то что в большинстве случаев я пыталась следовать историческим данным, художественная ценность этой книги все-таки стоит на первом месте. Одно замечание: в марте 1957 года Ирландский клуб перебрался из гостиницы «Трилистник» в центр Хьюстона. В книге он остался частью «Трилистника». Я не решилась его переместить.
Слова благодарности
Благодарю своего агента, Дориан Карчмар, чья преданность литературе – в частности, моим писательским опытам – настолько искренна, что я все еще иногда поражаюсь ее работе.
Спасибо моему редактору, Саре Мак-Грат, с которой мне очень повезло. Она сделала эту книгу намного лучше. Я не знаю человека более внимательного. Без ее терпения, спокойствия, точных, блестящих редакторских предложений эта книга так и не была бы написана. Я буду вечно ей благодарна.
Спасибо моему издателю, Лиз Хохенадел, чья любовь к книгам – заразительна. И как умело она их может представить! Я даже не представляю себе, насколько сложен процесс публикации книги, но я невероятно благодарна издательству «Riverhead» и Лиз за усилия, приложенные для популяризации моего творчества.
Спасибо Трэйси Фишер, Анне ДеРой, Симоне Блэйзер и Джейми Карр из агентства «William Morris Endeavor».
Спасибо факультету английского языка в Обернском университете, где меня каждый день окружают прекрасные студенты и коллеги.
Спасибо Тиму Маллэни за то, что он прочитал мои наброски. Спасибо Рою Николь за его великодушные путешествия в мир Ривер-Оукс.
Как всегда, спасибо маме, папе и сестре за их любовь и поддержку. Спасибо моему мужу, Мэту Смиту, за все.
Эта книга посвящается двум Питерам в моей жизни: один – мое прошлое, второй – мое настоящее и будущее.
Теа было всего пятнадцать, когда родители отправили ее в закрытую престижную школу верховой езды для девушек, расположенную в горах Северной Каролины. Героиня оказывается в обществе, где правят деньги, красота и талант, где девушкам внушают: важно получить образование и жизненно необходимо выйти замуж до двадцати одного года. Эта же история – о девушке, которая пыталась воплотить свои мечты…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.