— Что, замерз, небось? Не привычны вы к непогодушке нашей, оттого и чахнете, — говорил Павел Сергеевич дрожащему Антуану.
— Я уже привык, ваше сиятельство, — выпрямившись, ответил Антуан.
— Молодцом! Молодцом! Хвалю, и сам ты хорош, и жену выбрал себе подходящую! — Сапурин дружески похлопал Антуана по плечу.
У Антуана дрогнуло сердце. Он, забыв о непогоде и делах, вспоминал он Татьяну, единственное его счастливое препятствие, не позволившее уехать на родину. Вспоминал ее глаза цвета, как воды Белого озера у Ферапонтова монастыря, куда они ездили вместе с придворными, волосы цвета весеннего меда. Стройный стан жены манил его, и привиделось Антуану во сне, что рвет ветер одежды на ней и не может Татьяна противиться непогоде, только слышит во сне Антуан: «Беги, беги, беги!»
Проснулся он, когда на востоке уже занималась заря, словно спелая рябина алым цветом оседала и растворялась в бесконечно голубой дали неба.
В доме, приютившем их поздней ночью, слышались осторожные шаги челяди. Антуан чувствовал себя выспавшимся и бодрым. Все радовало его утром, вот только Татьяны не было рядом.
И опять, как вчера, сладко защемило сердце. Но нельзя ему распускать себя, надо быть постоянно на страже. Уж очень льстили Антуану похвалы сапуринские. Хотя не сыпал тот ими часто, Антуан старался всегда в милости находиться и не подпускал к нему более никого.
Павел Сергеевич приболел еще с вечера, поэтому Антуан решил после завтрака первым делом зайти к нему.
За столом Антуану прислуживала молодая, пышнотелая и шустрая вдова, повариха Глафира. Проходя мимо Антуана, нет-нет, да и заденет его рукой, а то наклонится так, что у молодого француза искры из глаз. Горяч, молод, силен и жена далече, а тут сама ведь пристает. Но выдержал Антуан пытки, откушав, поблагодарил хозяина и вышел на улицу.
Как раз в тот момент к дому подъехала запряженная тройка, и из кареты вышел довольно молодой человек. Спокойным шагом он направился к крыльцу.
Увидев из окна незнакомого возницу, вышел на крыльцо и хозяин дома Андрей Семенович Гладилин — именитый боярин, владелец обширных вотчин.
— Дай вам Бог здоровья и милости! — начал незнакомец, держась рукою за левый бок, но стараясь при этом показать воинскую выправку.
— И тебе того же, мил человек, — поприветствовал его Андрей.
Антуан молча наблюдал за всем происходящим, стоя в сторонке.
— Здесь ли остановился великий князь Сапурин Павел Сергеевич? — спросил приезжий.
— Экий ты прыткий! Ни имени, ни звания не представил, Сапурина ему подавай! — возмутился Андрей и обратился к Антуану: — Это к вам, наверное.
Антуан, прослышав имя Сапурина, подошел к незнакомцу ближе.
— Воронков Валерий, офицер Пушечного двора, со срочным визитом к Сапурину от посыльного вашего Всеслава Потерина.
Антуан смерил его долгим взглядом и подал руку.
— Антуан де Кюри, состою при дворе его величества и являюсь поверенным Павла Сергеевича Сапурина.
Валерий Воронков, прослышав о столь важном чине Антуана, доложил, тяжело дыша:
— У меня срочная депеша князю Сапурину!
Что-то странное было в облике и манерах Воронкова.
— Запереть его в чулан до прояснения! А депешу ко мне подать, и прознайте, не лазутчик ли это? — приказал Антуан людям Андрея Гладилина, которые с любопытством смотрели на Валерия. Они поспешили исполнить приказ.
Валерий даже опешил от такого поворота событий.
— Вы не можете творить такое бесчинство! Мой разговор не терпит промедления! — кричал он.
Но Воронкова уже никто не слушал. Антуан, закутавшись теплее в овчинный полушубок, вошел в дом.
На улице слышался шум от бича, которым наказывали бедного Боронкова. Валерий не издал ни звука.
Следом за Антуаном в палаты вошел Гладилин и, недовольно глядя на Антуана, произнес:
— Я согласен, много сейчас развелось перебежчиков и изменников, но не думаешь ли ты для начала проверить, а уж после расправу чинить?
Открыв окно, он приказал своим людям прекратить наказание Боронкова.
Но Антуан мнил себя чуть не спасителем Сапурина и после слов Андрея лишь зло усмехнулся.
Ближе к вечеру Андрей вернулся из лесу и, спросив о Валерии, сказал Антуану:
— Молод ты еще и горяч больно. А он твой погодок… и солдат к тому же!
Не мог по чину Андрей с Антуаном спор затевать. Себе же хуже выйдет, да и привык он дисциплину военную блюсти.
— Я знаю, что делаю! И нет у меня надобности в учении твоем! — оборвал его Антуан и хотел было встать, но тут в дверях появился Сапурин. Накинутый поверх плеча кафтан, казалось, пригибает Сапурина тяжестью своей к самой земле. Откашлявшись, он спросил споривших:
— Что происходит? Отчего морды у вас, как у передравшихся собак? — Вид его выдавал болезненное состояние и вызванное этим раздражение.
— Поверенный ваш, с него и спрос! — бросил Андрей и вышел на улицу. Вот когда почувствовал себя Антуан несчастным и неправым.
— Ну?! — грозен был вид князя, как будто сидел пред ним самый отъявленный преступник.
Антуан, заикаясь, поведал Сапурину все случившееся.
— Да как ты посмел?! — кричал на него Павел Сергеевич. — Имел ли ты… Да кем ты себя возомнил?! — в гневе он сверкал глазами. Голос его, казалось, сотрясал стены крепкого жилища. Бесноват не по летам оказался князь. С порога так и накинулся на вотчинника.
