Посланница небес - [10]

— Ладно, — махнул рукой отец Василий, — буду молиться, чтоб они не вернулись.

— Прослежу, чтоб ваши молитвы были услышаны, — пробормотала я себе под нос.

— Что вы сказали? — спросил настороженно отец Василий.

— Ничего. Скажите лучше, вы в милиции, когда обращались по поводу покушений, рассказывали им о своих подозрениях про отца Глеба? — уточнила я.

— Конечно, нет, — ответил отец Василий. — Я же точно не знаю, он нанял тех отморозков или нет.

— И вы не хотите огласки подвигов отца Глеба, насколько мне стало понятно из слов настоятеля? — предположила я.

Отец Василий, смутившись, проговорил, не глядя на меня:

— Нет, настоятель имел в виду совсем другое дело. Оно не связано с покушениями на меня.

— Вы говорите о краже иконы? — спросила я.

— А откуда вы узнали про икону? — воззрился на меня священник.

— Батюшка, шила в мешке не утаишь, — ласково сказала я ему и похлопала по плечу. — Я слышала, как ваши прихожане судачат об этом во время службы. Что за икона — ценная?

— Да в том-то и дело, что нет, — тяжело вздохнул отец Василий. — Мы относили ее в музей проконсультироваться, и нам там сразу сказали, что это копия. Кому она могла понадобиться? Самое плохое, что мы с настоятелем подозреваем, сделал сие кто-то из своих, так как кража произошла после вечерни, когда во храме не было никого из прихожан. Я не могу представить, кто это мог быть. Подобное мне кажется просто невозможным. Кто мог взять себе на душу столь отвратительное деяние?

В этот момент я услышала, как кто-то рядом с чувством насвистывает «Мурку». Немного диковинный мотивчик для церковного подворья. Повернувшись, я посмотрела на свистуна — то был худой, заморенный, растрепанный старик в тельняшке, драных джинсовых шортах до колена и шлепанцах на босу ногу. Его кожа во множестве мест синела наколками. Наколотые перстни на пальцах, воровские обереги на руках и ногах в виде цепей, свечей, крестов и игральных карт, купола, проглядывавшие из-под тельняшки, — все свидетельствовало о том, что передо мной сиделец со стажем. Не обращая на нас внимания, старик строгал что-то из дерева у стены хозблока.

Я толкнула в бок отца Василия и указала глазами на бывшего уголовника:

— Этот человек что, тоже у вас здесь обитает?

— Да, это Александр, недавно вышел из исправительного учреждения, и мы его приютили, — улыбнулся отец Василий беззаботно, — ему некуда было идти. Я не мог его оставить без помощи, ведь это бы вернуло его обратно за решетку. Надо было поддержать, не дать оступиться снова. Работает при храме сторожем и по хозяйству помогает. Руки у него золотые.

От слов священника у меня так челюсть и отвисла. Кое-как собравшись с мыслями, я понизила голос и проговорила:

— Батюшка, а знаете ли вы, что ваш подопечный закоренелый рецидивист? Я разбираюсь в наколках и могу сказать, что Александр большую часть жизни провел за решеткой.

— Да, я знаю. Александр рассказывал о своей жизни, — спокойно ответил отец Василий. — Из-за своих ошибок он просидел в местах лишения свободы двадцать девять лет. Теперь он совсем другой человек. Он полностью раскаялся и начал здесь новую жизнь.

— Вот как, — восхитилась я, затем ехидно спросила: — А вы не спрашивали, где он находился в момент кражи?

— Нет, я не мог оскорбить его недоверием, — ответил отец Василий.

— Настоятель же вам расследование как бы поручил. Как же вы его проводите? — спросила я удивленно.

— Денно и нощно молюсь за человека, похитившего икону, чтобы он нашел в себе силы признаться, вернуть похищенное и покаяться, — заявил священник торжественно.

— Мне кажется, батюшка, одних молитв для проведения расследования недостаточно, — намекнула я.

— Я опросил всех, в том числе и многих прихожан, не видели ли они кого-нибудь, кто интересовался иконой, и не знают ли они, кто это мог сделать, — терпеливо пояснил отец Василий. — Однако я не собираюсь задавать такие вопросы, которые могут посеять в душах людей сомнения или подозрения. Вор должен сам осознать всю тяжесть своего поступка и прийти к покаянию.

— Что ж, надеюсь, у вас получится, — ответила я, но в моих словах не было убежденности.

Не спеша мы приблизились к Александру. Он оторвался от своей доски, которую строгал, и посмотрел на нас с хитрым прищуром. Внешность у рецидивиста была не самая располагающая. Крупный сломанный нос, маленькие карие глаза с затаенным ожиданием чего-то, редкие рыжеватые брови, взлохмаченные волосы, тонкие, синеватого цвета губы, с горькой складкой по уголкам, смуглая, дубленная сибирскими морозами, ветрами и иссеченная морщинами кожа. Улыбнувшись, Александр показал отсутствие передних зубов.

— Здорово, батя, — прозвучал его хрипловатый, грубый голос. — Откуда взял такую красавицу?

— Бог привел, — ответил отец Василий и представил меня ему, сообщив о роде занятий и богоугодной миссии, кою я буду выполнять. Скрытность не являлась одной из черт характера священника, мне же не пришло в голову его предупредить заранее, чтоб он не рассказывал обо мне каждому встречному и поперечному.

— Значит, Женя, а я Саша, — ухмыльнулся «тертый» прихожанин. — Каким же макаром вы нам поможете, гражданочка? Вас батя, что, в натуре на отмазку взял? — И, взглянув на священника, поправился: — Я хотел сказать: для защиты нанял. Может, я чего не догоняю?