Послание зелёного монстра - [13]

Вот он жует, жует.

Жует и проглатывает красивого кролика. Кусочек за кусочком. Потом дочиста облизывает косточки. Обгладывает их до блеска.

Я снова наклонился над аккуратно сложенной кучкой костей, и мне стало совсем скверно.

Мой желудок возмутился. Я зажал ладонью рот. Я закрыл глаза и задержал дыхание, ожидая, когда дурнота пройдет.

И представил своего отца.

Что я скажу ему? Как смогу все объяснить?

Вдруг он из-за этого потеряет работу?

Я открыл глаза и заставил себя выпрямиться.

Тут мне в глаза бросилась надпись, нацарапанная на дверце моего шкафчика.

Слова были написаны красными чернилами. Фраза, которую я уже видел: «КТО ПРОЧТЕТ МОЕ СЛОВО, ПОТЕРЯЕТ ГОЛОВУ».

— Я это так не оставлю, — пробормотал я и крепко сжал кулаки. — Этот зеленый урод еще узнает, с кем он вздумал связываться. Он еще пожалеет об этом.

Дрожащими руками я отпер замок и распахнул дверцу. Потом осторожно собрал косточки и переложил их в шкафчик.

Потом я поднял оторванный хвост импа. Он все еще казался теплым на ощупь, хотя пролежал здесь около суток. Свернув его наподобие садового шланга, я засунул его на верхнюю полку в самый дальний угол.

Даже если имп снова отопрет мой шкафчик, он слишком малорослый и не дотянется до своего хвоста, решил я.

После этого я снова запер дверцу и поспешил в кабинет миссис Симпкин.

Несколько ребят толпились возле кабинета. Я пролез вперед и крикнул секретарше:

— Я должен увидеть миссис Симпкин — немедленно!

Секретарша, крупная седовласая особа в платье с цветочками, разговаривала по телефону. Она махнула мне рукой, чтобы я подождал.

— Но ведь, это очень срочно! — закричал я. — Съеден кролик ценной породы и…

Женщина убрала трубку от своего уха.

— Директора нет в школе и сегодня уже не будет. Она уехала на совещание.

— Да? — воскликнул я и посмотрел на нее с отчаяньем, не зная, как теперь быть. — Но ведь у меня срочное дело!

Однако секретарша уже вернулась к своей телефонной беседе. Ребята уставились на меня.

Я повернулся и стремглав выбежал из канцелярии. В моей голове все перемешалось. Я даже не смотрел, куда несут меня ноги.

Распахнув двери, я выскочил из школы и, растерянно моргая, остановился на крыльце. Сияло солнце. Только налетавший иногда холодный ветер напоминал мне о том, что сейчас ноябрь.

Постояв так немного, я опомнился. Что я тут делаю?

Куда я направляюсь?

Домой. Таков был мой ответ самому себе.

Я все расскажу маме с папой. Я поведаю им про все свои злоключения в новой школе — и на этот раз постараюсь, чтобы они мне поверили.

Я заставлю их понять, что это злобное чудовище держит в ужасе всю школу.

Я спустился со ступенек и остановился.

От нового порыва ветра громко щелкнул флаг на школьном флагштоке. От этого звука, раздавшегося прямо над моей головой, я поднял голову.

Прищурясь, я посмотрел на хлопающий флаг и па темный предмет, видневшийся на кончике флагштока.

Темный предмет?

Что же там такое?

— Не может быть! — закричал я.

Я понял, что гляжу на черного кролика. Он был привязан к самому концу шеста.

Жив ли он?

Я понимал, что должен вернуться в школу. Найти школьных служителей. Попросить их принести длинную стремянку.

Однако я был слишком возбужден. Слишком волновался. Слишком отчаялся.

— Ты должен быть живой. Должен! — крикнул я кролику.

Или имп сначала его убил? И только потом привязал к шесту?

С громким криком я подбежал к шесту и прыгнул на него. Обхватив руками холодный металл. Крепко держась за него, я прижал свои кроссовки к шесту — и оттолкнулся вверх.

Переставляя руки, я забирался все выше. Мои резиновые кроссовки скользили по гладкому металлу.

Я взглянул вниз. Оказывается, я уже одолел почти половину шеста.

Застонав от напряжения, я снова подтянулся. Мои ладони горели. Вероятно, я уже успел содрать с них кожу.

Вообще-то, я плоховато умею взбираться на шест. Никогда прежде не залезал на деревья. И уж, разумеется, никогда в жизни мне не приходилось карабкаться на флагштоки.

Однако, если меня хорошенько разозлить, я способен на чудеса.

Подтягиваясь все выше, я не отрывал глаз от кролика.

Мне был виден его темный глаз. Он был открыт.

Означает ли это, что кролик живой?

От сильного порыва ледяного ветра шест закачался.

Мои руки соскользнули.

Я вцепился из последних сил в холодный металл, однако это не помогло. Я заскользил вниз.

— Нееееееет! — вырвался из моего горла крик. Я еще крепче обхватил флагшток ногами. А уж руками вцепился так, словно от этого зависела моя жизнь.

Впрочем, скользить я перестал и с трудом перевел дыхание. Мои руки замерзли и болели от бесчисленных ссадин. Мышцы на ногах едва не сводило судорогой.

Я поднял голову и снова взглянул на кролика, находившегося всего лишь в двух-трех метрах над моей головой.

И увидел, что он шевелит своим розовым носом.

Ура!

Он жив! Я понял это с облегчением.

Его глаз уставился на меня. Его бока вздымались под толстой веревкой. Длинные уши распрямились и лежали на спине.

Я понял, что бедняжка перепуган до смерти.

Я поднял руку. Покрепче ухватился за флагшток. Передвинул повыше ноги. Поднял другую руку. Подтянулся кверху.

И дотронулся до кролика.

— Ой! — Его маленькое сердечко бешено колотилось.

Держась одной рукой за шест, я стал другой развязывать веревку. Она без всякого труда развязалась и полетела вниз.