Послание к Филиппийцам - [37]

существовал до воплощения и обладал истинной природой Бога — но Иисус ведь имя «плотника»! Предвечный и воплощенный Сын Божий были одним и тем же лицом:

Подумать только, в яслях лежит Тот, Кто создал звездные небеса[70].

Он кажется таким же, как и другие люди, но в действительности разница огромна. Следовательно, вопрос в том, что Он будет делать с этой «разницей»? Использует ли Он ее как хорошую возможность для Себя? Станет ли она, в свою очередь, «хищением» («вещью, которую надо крепко держать»)? [71] Может быть, по этой причине Господь говорил Моисею и Илии на горе Преображения об «исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк. 9:31). Потому что приняв восторженное одобрение двух этих великих пророков и обряд посвящения от Самого Отца, Он конечно мог бы избрать возвращение назад, в личную небесную славу.

В действительности Он сделал совершенно другое. Он предпочел принять на Себя то, что без Его согласия не имело над Ним власти, — смерть (Ин. 10:18). Он отличался от других Своей Божественной природой. В частности, Он обладал бессмертием, присущим одному Богу (1 Тим. 6:16). Но Он подчинил Свое бессмертие смерти и таким образом смирил Себя, теперь ничто не осталось утаенным, все оставлено:

Даже одежды Его они разделили,

Когда Он висел на кресте позора.

Павел говорит нам, что это был акт послушания Отцу. Английское выражение obedient unto death допускает значение «будучи послушным смерти», но греческое выражение не может иметь такого значения. Оно скорее требует перевода: «послушный до или до самой смерти» [72]

Смерть была средством, а не господином в Его послушании; послушание было принесено Отцу: это была чаша, «которую дал Мне Отец» (Ин. 18:11).

Более того, послушание, которое Он оказывал Богу, имело своей целью человека: это была смерть крестная. Точно так же, как Павел обращался к другим свидетельствам в Писании, чтобы подтвердить, что послушание было служением, отданным Отцу, так и здесь он использует краткие иносказательные поэтические формы, а не пишет догматическую диссертацию. Необходимо понять, почему Апостол переходит от факта смерти (быв послушным даже до смерти) к способу смерти (смерти крестной). Что он подразумевал? Но объяснение найти нетрудно. Прежде всего, упоминание о кресте усиливает мысль о Его послушании, ибо «проклят всяк, висящий на древе» (Гал. 3:13). Вопль нашего Господа о том, что Он оставлен (Мф. 27:45–46), показывает, насколько реально Он вступил в область отвержения и каким ужасом Он был объят, поступая так: Он, Тот, Который был образом Божьим, сошел на землю, сошел ко кресту, сошел к проклятию — и Он сделал это ради нас, ради меня! «Христос искупил нас от клятвы… сделавшись за нас клятвою».

Хотя Он был богат, так богат,

И все же ради нас каким Он бедным стал!

Даже одежды Его они разделили,

Когда Он висел на кресте позора.

Все, что Он имел, Он отдал ради меня,

Чтобы я мог обрести богатство навечно[73].

Наконец, это обращенное к Богу и человеку деяние было совершено по воле и с согласия Самого Господа Иисуса. Никто другой не мог сделать этого: Он… смирил Себя. Эта мысль, основная в Флп. 2:6–8, должно быть, коренится в Ис. 53, особенно в стихах 7—9, где впервые в Ветхом Завете мы встречаемся с добровольной жертвой [74]. На протяжении долгих лет жертвоприношения Господь втолковал урок, что в Божественные цели могло входить перенесение греха и вины с головы виновного на голову невинного. Всякий раз, как грешник приводил свое животное к алтарю и возлагал свою руку на его голову[75], Божье поучение было очевидным: это поставлено вместо меня; это несет мой грех. Все же замена была неполной, так как главная цитадель греха — воля — оставалась непредставленной в неразумном, подневольном животном. Исайя предвидел, что только совершенный Человек мог быть совершенной заменой и что в сердце этого Совершенства лежало желание с радостью исполнить волю Божью (ср. Пс. 40:6–8; Евр. 10:4–9).

Это было «чувствование Христа». Он посмотрел на Себя, на Своего Отца и на нас и ради послушания и ради грешников ничего не утаил для Себя.

2:9–11 12. Ответы: божественные и человеческие

Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени,

10 дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних,

11 и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца.

Как христиане, мы невероятно непоследовательны. Большинство из нас посчитало бы странным не праздновать Рождество в той или иной форме, хоть мы и знаем, что этот день сам по себе произвольно установлен — и установлен церковной властью, которую отнюдь не все мы стали бы признавать! Точно так же мы не забываем Великую пятницу и День Пасхи. А вот День Вознесения? Спрашиваете ли вы: «Есть ли День Вознесения?»

Библия, однако, высоко ценит вознесение нашего Господа Иисуса[76]; и одно из замечательных упоминаний о нем сейчас перед нами. Итак, мы начнем с подбора фактов, используя в качестве каркаса пять вопросов: кто, что, как, почему и с какой целью?

Иисус

Вопрос «Кто?» мог бы показаться излишним, потому что вознесен был Иисус. Ответ правильный, но недостаточный. Отрывок, который мы только что рассматривали (2:6–8), раскрывает сначала предвечного Иисуса, «Иисуса до Вифлеема», Который был истинно и всецело Богом (ст. 6); затем, во–вторых, Иисуса, Который, оставаясь истинно и всецело Богом, стал истинно человеком (ст. 7); к тому же Он пережил смерть, и смерть позорную, смерть отверженного на кресте (ст. 8). От начала до конца видна неделимая личность, ибо изначально это