Послание из пустыни - [42]

Шрифт
Интервал

н?

— Кто такой Нафан?

Он перевернулся на спину и стал смотреть вверх, меж ветвей склонившейся над загоном смоковницы; когда ветер зашелестел ее кроной, до земли долетел ее сладкий аромат и тут же смешался с запахом навоза и свалявшейся шерсти.

Незнакомец был серьезно болен. В него вселился злой дух, Мастема.

А дух этот был могуч! От него страдали люди на нашем винограднике, его носил в себе кумранский повар, да и в Назарете у меня было много знакомых, которых Мастема пытался замучить до смерти. Некоторые говорили, что злого духа привезли из-за моря римляне, другие утверждали, что виновата Клеопатра: однажды ночью она проникла во внутренний покой пирамиды, а там, дескать, обитал Мастема — в виде тысяч летучих мышей. Клеопатра приказала доставить в иерихонский дворец целый караван мешков, и всякий раз, когда она позволяла себе блуд, из мешка вылетала мышь и поселялась в каком-нибудь бедняке еврее.

Может, так оно и было. Может, мои несвободные соотечественники становились легкой добычей для Мастемы из-за этой несвободы.

Великан смежил веки… ну что ж, пусть отдыхает. Опершись о стену загона, я принялся рассматривать его: право, с таким чумазым, извалявшимся в дерьме человеком можно было не стесняться. Впрочем, если он действительно взял на себя наши немощи, разве нам не положено любить его, разве не положено приглядываться к его лику… учиться у него?..

Вскоре великан пришел в себя, но был еще очень утомлен. Он сел и растерянно огляделся по сторонам:

— Где я?

— Не бойся.

— Где Нафан?

— Если ты хочешь увидеться с ним, он где-то поблизости. А если не хочешь — нас укроют от него стены двора и наше молчание.

— Ты же отыскал меня.

Я улыбнулся:

— Ты ушел с берега в мокрой одежде, и мне было несложно проследить твой путь по каплям. Теперь этот след высох.

— Что… что я творил на берегу?

— Не помнишь?

Он покачал головой:

— Я нарушал закон?

— Ты много чего нарушал. И очень много говорил. Только я ничего не понял.

Он схватил меня за руки:

— Что я говорил?

— Говорил о сошествии во мрак за сверкающим рубином.

— Скажи, Нафан, почему он меня преследует?

— Кто ты?

— Меня зовут Савватей. Я родом из Смирны. Когда-то я был раввином и жил, как все раввины. Потом Господь поразил меня болезнью. Меня выгнали вон. Я бежал на юг и добрался до Иерусалима. Жил там среди нищих. Я бываю одержим бесом и тогда творю невесть что. Так и знай, я великий грешник. Но однажды появился Нафан. Он человек ученый…

Савватей прервал свой рассказ, потому что на соломе зашевелился ребенок.

Несчастного снова охватила тревога.

— Это Нафан?

— Нет, это младенец.

— Убери его! Он не должен меня видеть.

Савватей заслонил лицо руками.

— Почему ты закрываешься?

Но он не ответил мне. Мы затихли в полутьме овчарни.


Ближе к ночи разразился ливень, и его теплые струи промыли наши глаза, унесли из них усталость. На рассвете Савватей со вздохом сказал:

— Скоро явится Мастема.

— Побудь тут. Я принесу тебе поесть.

— Нет, ты меня не удержишь. Мастема сильнее нас двоих, вместе взятых. Он гонит меня на улицу и рвет любые цепи. Я снова буду грешить.

— Но Нафан говорит, что ты… Мессия.

— Нафан — человек ученый, только он слишком долго ждал, и ему стало тяжело нести бремя учености в одиночку. У себя в келье он каждый день надеялся на пришествие во плоти Мессии. Ведь так обещано Писаниями. Нафан честен, единственная его подделка — это я… и то невольная, от большой веры. Его спасителем мог стать любой человек, любой предмет. Даже камень. Даже ветка этой смоковницы. Даже зернышки ее плодов. Или ты… Такое теперь время.

Савватей вдруг оживился, речь заметно убыстрилась, в него опять вселился Мастема.

— Мессия живет в сердцевине вещей. Послушай!

Савватей поднял с соломы надтреснутый кувшин, размахнулся и изо всей силы швырнул его в стену. Кувшин разлетелся на мелкие кусочки.

— Слышал сердцевину вещей?

Вокруг завозились крысы. На губах у него играла безумная улыбка.

— Ничего ты не слышал. А я слышал. Она звучит между тишиной и звоном, между целым и осколками. Между чем-то и ничем. Да будут благословенны промежутки, открывающие нам путь к Господу, ибо Он вечен и соединяет первое с последним, дальнее с ближним. Он присутствует в Аврааме и в тебе, в листьях дерев и в пламени костра, при исходе из Египта и в золотом тельце, когда его разбивают в прах, он присутствует в летящей по небу чайке и в выпавшем у нее пере. Он — основа ткани, я же — нить, непригодная ни для основы, ни для утка… я…

— Савватей!

— Но я не брошу своего бремени и буду нести его через мрак тьмы и пространство пространств.

Взгляд его стал совершенно отсутствующим, потусторонним. Савватей вскочил на ноги и принялся топать ногами по соломе, словно обороняясь от полчищ муравьев. Потом вытянул руки над низкими стенами овчарни и возгласил:

— Я избранный Божий!

Когда я попытался остановить его, принудить снова опуститься на землю, Савватея уже заметили. По переулку гнала коз старушка, которая изумленно остановилась и, всплеснув руками, закричала:

— Благодарю, Господи, что позволил мне узреть Тебя!

Потом она кинулась к загону.

— Иди своей дорогой, — сказал я, не давая ей открыть калитку.


Еще от автора Ёран Тунстрём
Сияние

Ёран Тунстрём (1937–2000) — замечательный шведский писатель и поэт, чьи произведения стали ярким событием в современной мировой литературе. Его творчество было удостоено многих литературных наград, в частности премий Северного совета и Сельмы Лагерлёф. Роман «Сияние» на русском языке публикуется впервые.Герой романа Пьетюр Халлдоурссон, удрученный смертью отца, перелистывает страницы его жизни. Жизнелюбивый, веселый человек, отец Пьетюра сумел оставить сыну трогательные — отчасти смешные, отчасти грустные — воспоминания, которые помогают тому пережить свое горе.Игра света в пространстве между глазами читателя и страницами этой замечательной книги вот истинное сияние, давшее название новому роману Ёрана Тунстрёма.«Афтонбладет».


Рождественская оратория

Впервые в России издается получивший всемирное признание роман Ёрана Тунстрёма — самого яркого писателя Швеции последних десятилетий. В книге рассказывается о судьбе нескольких поколений шведской семьи. Лейтмотивом романа служит мечта героини — исполнить Рождественскую ораторию Баха.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Мадам Дортея

В романе Сигрид Унсет (1882–1949), известной норвежской писательницы, лауреата Нобелевской премии по литературе, рассказывается о Норвегии конца XVIII века. Читатель встречается с героиней романа, женой управляющего стекольным заводом, в самый трагический момент ее жизни — муж Дортеи погибает, и она оказывается одна с семью детьми на руках. Роман по праву считается одним из самых интересных исторических произведений в норвежской литературе.На русском языке печатается впервые.


Боксер

Автор книги рассказывает о судьбе человека, пережившего ужасы гитлеровского лагеря, который так и не смог найти себя в новой жизни. Он встречает любящую женщину, но не может ужиться с ней; находит сына, потерянного в лагере, но не становится близким ему человеком. Мальчик уезжает в Израиль, где, вероятно, погибает во время «шестидневной» войны. Автор называет своего героя боксером, потому что тот сражается с жизнью, даже если знает, что обречен. С убедительной проникновенностью в романе рассказано о последствиях войны, которые ломают судьбы уцелевших людей.


Бешеный Пес

Генрих Бёлль (1917–1985) — знаменитый немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии (1972).Первое издание в России одиннадцати ранних произведений всемирно известного немецкого писателя. В этот сборник вошли его ранние рассказы, которые прежде не издавались на русском языке. Автор рассказывает о бессмысленности войны, жизненных тяготах и душевном надломе людей, вернувшихся с фронта.Бёлль никуда не зовет, ничего не проповедует. Он только спрашивает, только ищет. Но именно в том, как он ищет и спрашивает, постоянный источник его творческого обаяния (Лев Копелев).


Путь в Иерусалим

Ян Гийу (Jan Guillou), один из самых популярных современных писателей Швеции, в своем увлекательном романе создает яркую фреску жизни средневековой Скандинавии. Вместе с главным героем романа, юным Арном, читатель побывает в поместье его отца Магнуса, в монастыре цистерцианцев, на деревенской свадьбе и на тинге, съезде благородных рыцарей, где решается, кто будет королем страны. Роман, переведенный на многие языки мира, в 1988 году был удостоен высшей литературной награды Швеции.На данный момент писателем созданы четыре романа из цикла «Рыцарь Арн», но в России издан лишь первый.Цикл «Рыцарь Арн»:1.