За «бибикой» молча наблюдать.
И когда другие слово «мама»
В первый раз сказали не тая,
Наш Колян молчал, не признавался,
Что умеет говорить слова.
Рос как все, но молча и упрямо,
Кушал кашу, слушал и молчал,
Но однажды ошарашил маму:
За рукав подергав, он сказал:
«Мам, вон Шкода, а вот Опель,
Это Мазда, а вот это Форд,
И когда я стану взрослым,
Я все тачки пущу в оборот.
Прикуплю, разберу на запчасти,
И втридорога всё распродам!»
«Что ж ты, Коля, молчал, моё счастье?»
«Да всё ждал, где найти капитал».
В детстве все мы мечтаем о счастье,
И у каждого хобби своё,
Но потом мы о нём забываем,
Но бывает, что кормит оно.
12.10.14.
Звездопад, не поверишь, бывает…
Звездопад, не поверишь, бывает,
Просто надо его подождать,
И ладони под звезды подставить,
Чтоб хотя бы шальную поймать.
Загадать, в небо черное глядя,
И подкинуть, чтоб вдаль унеслась,
На планету, где тоже заждались,
Чтоб обратно к тебе вновь послать.
12.10.14.
И крылом помахает наш лайнер…
И крылом помахает наш лайнер дождям
и прохладе,
Пять часов пролетят, кто поспит, а
другие успеют поддать,
И все высыпят там, где жарища, где
море, где всё в шоколаде,
Где недельку не надо теплей на себя
одевать.
Оторвётся народ, обгорит и опять
почернеет,
Кто опухнет от водки и пива, ведь всё
включено,
От жары иль от счастья, кто как здесь
балдеет,
Ну, а рыбки в кораллах с удивлением
смотрят немое кино.
17.10.14.
Чуб хохлятский завился от беса…
Чуб хохлятский завился от беса,
Вроде вольницу вновь получил,
И забыл про родного соседа,
И к чужбине сапог навострил.
Там с огромною ложкой уж ждали,
Рот открыли, халява летит,
Поперхнулись, какие печали,
Всё Россия опять возместит.
Оказалось, что всё так непросто,
Если в рожу соседа плюёшь,
А назад повернуть невозможно,
На халяву уже не возмёшь.
Гривны дали к могиле дорогу,
На дворе уж зима недолгА,
Зачесали чубы и продрогли,
Украинцы, зачем вам война?
19.10.14.
А ты попробуй хоть один разок…
А ты попробуй хоть один разок,
Через себя, но очень будет больно,
Зато потом ты вспомнишь тот глоток,
С которого ты снова зажил вольно.
Попробуй раз, и вкус к тебе придёт,
И будешь пить свободу вновь без края,
Иначе просидишь и не поймёшь,
Смотря в чужую, тяжело вздыхая.
01.11.14.
А мы по этой жизненной тропе…
А мы по этой жизненной тропе,
Бредём в такую даль, не замечая,
Что оставляем за собою след,
Который приведёт кого-то к раю.
Кто по нему вслепую, шагом в шаг,
Почти наощупь, чтоб не промахнуться,
За нами начинает жизни бег,
Туда идёт и думает, там лучше.
За ними тоже после побредут,
Все поколения, если не прервутся,
И встретятся, где брезжит лишь рассвет,
Сойдутся, чтобы снова разминуться.
02.11.14.
Ровно восемь, точно ровно восемь…
Ровно восемь, точно ровно восемь,
Этих стен хватает всем вполне,
Спальня, кухня, где дают прогнозы,
Бытовые или по стране.
Можно отключиться и от прессы,
Вырвать пробки, чтоб весь мир погас,
И рвануть в любовь решать вопросы,
Если кто-то их вообще задаст.
06.11.14.
Побудь душою Мастера на час…
Побудь душою Мастера на час,
Чтобы зарыться в чью-то душу,
И там найти хотя бы на минуту,
Что так тревожит, мучает всех нас.
Он мог определить из многих дам
Одну, которая потом летает,
И сверху на судьбу свою взирает,
Чихая сверху, что так жалко вам.
Побудь душою Мастера, и с тем
Переживи в себе, что невозможно,
И сотвори, что так другим так сложно,
И растворись в клубке текущих тем.
07.11.14.
Я не умею писать как все…
Я не умею писать как все,
Так и не надо,
То что творится в моей голове,
Бывает не терпит бумага.
И рифма не в рифму,
Что пишешь не важно,
Всё от себя, как лишний груз,
Осталась лишь семечка счастья.
11.11.14.
В гиблый лес вся дорога упёрлась,
А над ней вороньё – чёрный дым,
В том лесу мужичков много спёклось,
Кто и вышел, то точно седым.
Нам обратной дороги не светит,
Лишь коней подстегнули чуть-чуть,
И рванули по этим ухабам,
Трижды плюнув, отправились в путь.
Сзади лапник, как двери, сомкнулся,
Сверху луч не пробьётся никак,
И ссутулился рядом мой спутник,
И с испугом всё смотрит назад.
Я его меж лопаток чуть плёткой,
Чтоб немного в себя он пришёл,
Он зубами стучит мне чечётку,
Весь трясётся, мозгами пошёл…
А из лесу какие-то звуки,
Вроде рыки иль вой за кустом,
И прозрачные чудятся люди,
Кто с секирой, а кто с топором.
Дело к ночи, к утру не пробьёмся,
Я ему: «Давай, хворост таскай!»,
А он как полоумный смеётся,
Лишь скулит, хоть ложись помирай.
Запалили кострище поярче,
Зарядили, что может стрелять,
И налили в стаканы пожарче,
Чтоб по-трезвому не помирать.
А к полуночи филин заухал,
Волк завыл за соседней сосной,
Что-то мерзко всё давит на ухо,
И тревога всё катит волной.
Задремали, устали с дороги,
Ветка хрустнула где-то вблизи,
Мой напарник с балды и тревоги,
С двух стволов поливает кусты.
Отстрелялся, лишь гильзы краснели,
Не остыв, как у волка глаза…
Носом чую, что всё, погорели,
Сбоку вдруг шевельнулась трава.
Сквозь костёр, через дым и по Углям,
Босиком, весь седой и с клюкой,
Не идёт, а плывёт, очень чудный,
Странный старец, видать, неземной…
И сквозь брови, что густо свисали,
Бросил взгляд, аж прожёг всё внутри,
И тихонько спросил: «Что искали?
Как вообще вы сюда забрели?
Это вроде плохая дорога,
Я давно не видал здесь людей,
Видно, там вам по жизни всё плохо,
