Пощечина - [10]

Чельцов. Я у вас, Ольга Ильинична, вроде "скорой помощи", с той только разницей, что прибываю вовремя. Еще раз вам говорю: думайте о завтрашнем дне. Смиритесь с тем, что нет уже прежнего Ивана, зато он будет жить.

Щеглова. Жить! Но поймите - он не сможет так жить. Он не сможет пройти мимо несправедливости. Он не сможет пройти мимо лошади, которую бьют. Ему до всего дело.

Чельцов. Если он хочет жить и быть полезным, то должен подумать о самосохранении. Скоро его на рыбалку вытащу. Ну, мне пора. Больше его ждать не могу. У меня сегодня трудное дежурство. Когда вернется с прогулки, пусть позвонит мне в больницу.

Чельцов и Щеглова уходят. Входят Алексей и Лариса.

Лариса рассматривает фотоснимки.

Алексей. Вот этот снимок, пожалуй, лучше других! Тут у тебя такое вдохновенное лицо, как у Элизабет Тейлор!

Лариса. У Тейлор не лицо, а маска! Мне вот этот снимок больше нравится!

Алексей. Здесь у тебя тяжелый подбородок, как у Симоны Синьоре!

Лариса. Тогда этот. Распущенные волосы. А что? Распущенные волосы мне к лицу. Ты мне сам это говорил.

Алексей. Согласен. Этот хорош. Здесь ты, как Марина Влади...

Лариса. Ладно. Пусть будет этот. Печатай!

Алексей. Теперь мне надо знать: в каком количестве вы хотите иметь свое изображение и для каких целей?

Лариса. Как - в каком количестве?

Алексей. Сколько? Полдюжины? Дюжину? Какого формата? На какой бумаге? Бумага бывает глянцевая и матовая. Формат любой. Ну что? Я что-нибудь не так сказал?

Лариса. Не так. Ты вообще меня не понял. Вообще.

Алексей. Поясни: что я не понял?

Лариса. Я думала, что отберешь лучший снимок и напечатаешь его... на обложке в журнале.

Алексей. На обложке журнала?

Лариса. Да! А что? Разве это так трудно? Разве ты не можешь это для меня сделать? Журнал "Советский экран" все время печатает на обложках чьи-нибудь портреты.

Алексей. Значит, ты хочешь увидеть свой портрет на обложке журнала "Советский экран"? А почему не "Советский Союз" или не "Советская женщина"? Они издаются сразу на нескольких языках.

Лариса. Не издевайся! Почему тебе легче напечатать портрет какой-нибудь свиноматки-рекордистки, чем портрет хорошенькой женщины?

Алексей. Потому, что у нее исключительно высокие показатели.

Лариса. Глупости все это! Захотел бы, так напечатал! Можно подумать, что у тебя нет связей! У тебя во всех редакциях друзья-товарищи. Вот уеду на юг. Одна. Тогда будешь знать. Самый разгар сезона, а я торчу здесь, с тобой, в городе. А я еще не в том возрасте, чтобы приносить себя в жертву. Напрасно ты думаешь...

Алексей. Начала про Фому, а закончила про Ерему.

Лариса. Пожалуйста. Молчу. Ты для меня вообще ничего не можешь сделать. Путевку в "Спутник" достать не можешь. Портрет напечатать на обложке не можешь. А что ты можешь?

Алексей. Могу проводить тебя на юг с пачкой фотографий. Будешь дарить их своим поклонникам на пляже. А потом выйдет на экраны фильм с твоим участием и будут продавать твои изображения на каждом углу по двадцать копеек за штуку во всех киосках. Все будет. Но тебя не погубит слава. Нет, ты выйдешь замуж, купишь породистую собаку и будешь гордиться ее лауреатскими медалями за неимением своих.

Лариса. Дурак, но ведь ты-то что? Ты что? Будешь снимать мою собаку и хвастаться перед своим знаменитым отцом, что этот снимок поместили в журнале "Служебное собаководство" на последней странице!

Лариса идет к выходу и сталкивается с входящим Щегловым.

Щеглов. Здравствуйте, Лариса. Присаживайтесь, пожалуйста. А где Оля?

Входит Щеглова.

Оля, извини, что я задержался. Сейчас восемь тысяч шестьсот шагов отмахал. Иду по набережной, смотрю - в Москве-реке рыбу стали ловить! Один чудак пять вот таких шпротин поймал. А я чем хуже? Приду, сяду на парапет, ноги свешу, буду за поплавком следить, а сам о смысле жизни думать... Как сказал Гёте: "Остановись, мгновение, ты прекрасно". Я уже и набережную себе подобрал. Бережковскую! Там, говорят, поклевка лучше...

Щеглова. Ты чаю хочешь?

Щеглов. Давай.

Щеглова. Лариса, чаю?.. А у нас сегодня в музее событие!

Алексей. Что, украли экспонат?

Щеглова. Нет. Совсем наоборот. Приходит в дирекцию некая старушенция и предлагает в дар музею большую папку с рисунками. Меня вызывают. Смотрю. И что же вы думаете?.. Пятнадцать подлинников фламандских и голландских мастеров! Спрашиваю, откуда у нее эти рисунки. "Храню, говорит, больше пятидесяти лет. Достались от деда". Спрашиваю: "А знаете ли вы им цену?" Она говорит: "Знаю - они бесценны!"

Лариса. А сколько бы она могла за них получить, если бы продала?

Щеглова. Порядочно. Но она же их не продала - подарила!

Лариса. Выходит, ей деньги не нужны?

Щеглова. Думаю, что нужны больше, чем нам с вами.

Алексей. А может, она подпольная миллионерша? Говорят, в одном доме на Чистых прудах одна старушка жила, чуть ли не побиралась. А померла, так под матрацем кучу денег нашли и облигаций трехпроцентного займа тысяч на пять...

Щеглова. Но эта нет! Была бы миллионерша, так постаралась бы продать повыгоднее. Как говорится, деньги к деньгам!

Лариса. И часто у вас бывают такие случаи?

Щеглова. Представьте, Лариса, бывают!