Пощечина - [154]

Он просил мать разбудить его в семь, и ее голос ворвался в его сон, будто пронзительный скрип ногтей, водимых по классной доске. Он застонал, попытался опять заснуть. Должно быть, ему это удалось, потому что мать снова пришла в его комнату и хлопнула в ладоши ему над ухом. Он вскочил с кровати. Мама безжалостно рассмеялась.

— Который час?

— Четверть восьмого, — ответила мама, выходя из комнаты. — И если к половине восьмого ты не примешь душ и не оденешься, я тебя в бассейн не повезу.

Четверть восьмого. Прямо как обычный школьный день. Как в добрые старые времена. После окончания школы он не вставал раньше десяти, а то и вовсе спал до двенадцати. В супермаркете он работал в две смены: во второй половине дня или вечером. Хотя Зоран, начальник смены, намекал, что по окончании школьных каникул можно будет взять еще и утреннюю смену. Ричи любил поспать и сейчас не отказывал себе в этом удовольствии, понимая, что, может быть, для него это последняя возможность на многие годы вперед, ибо вскоре будущее возьмет его в оборот, и учеба, работа, жизнь заставят его снова настроить свой организм на жесткий режим. Четверть восьмого. Он побежал в ванную в трусах. Как всегда стоял под душем ровно столько, сколько нужно было времени для того, чтобы быстро ополоснуться и почистить зубы. Из-за засухи он был вынужден изменить свои привычки: прежде он любил подолгу плескаться под душем, игнорируя призывы матери экономить воду. Теперь он чистил зубы, брился, если была нужда — пока лишь раз в неделю, — и зачастую мастурбировал. И все.

Мама уже ждала его в машине. Через несколько минут они свернули на подъездную аллею перед зданием Ассоциации молодых христиан. Спасибо, мам, крикнул он, захлопнув за собой дверцу. Она посигналила, он помахал на прощание, даже не удосужившись обернуться.

К Хьюго ему нужно было прийти в половине десятого, и он решил, что поплавает хотя бы минут сорок. Незадолго до окончания школы Ричи пришел к выводу, что ему необходимо натренированное, мускулистое тело. В один прекрасный день, как Ник, как Али, он начнет посещать тренажерный зал, но пока он к этому еще не готов. Он никогда особо не блистал ни в спортивных играх, ни на уроках физкультуры. Был слишком тощ, тщедушен.

Переодеваясь в раздевалке, он думал об обещанном подарке на день рождения. Плеер. С ума сойти. Тогда можно и в спортзал походить. Он натянул плавки и прыгнул в бассейн.

Перед ним стояла цель научиться проплывать бассейн сто раз из конца в конец. Ник сказал, что плавание тренирует все мышцы тела, но ему необходимо выработать быстрый темп и выносливость, если он хочет стать сильным. Пока за два месяца его результат — пятьдесят раз. Первые двадцать всегда оставляли его без сил, эту дистанцию он преодолевал с огромным трудом, целую вечность. Время шло медленно, он всем своим существом ощущал каждую нудную секунду. Он ненавидел монотонность однообразных движений, и в первую же неделю чуть не отказался от занятий плаванием. Лишь стыд при виде собственного худого костлявого тела в зеркалах раздевалки заставил его снова броситься в воду. Но он обнаружил, что, если он проявлял упорство, если он преодолевал двадцатый круг и продолжал плыть, он вступал в так называемую «зону», как выражались чокнутые качки в его школе. Сам он пытался избегать этого термина, но в конечном итоге тоже стал его употреблять. Зона — это состояние потери чувства времени и диссоциации. Словно ты мертвецки пьян, только это здоровое опьянение. Когда ты «в зоне», время состоит не из скучных секунд и еще более утомительных минут; «в зоне» время безгранично, не имеет ни начала, ни конца.

Иногда, не очень часто, они с Ником плавали вместе. Но это только мешало его тренировкам. Если Ник был рядом, он не мог войти «в зону». Он слишком остро ощущал близость тела его друга, лютость собственного желания. Хотя он не осмеливался смотреть на Ника в раздевалке; они всегда переодевались, отвернувшись друг от друга. Нет, неправда, он подглядывал, не мог удержаться. Он мог бы описать каждую часть тела Ника — совокупность украдкой подсмотренных фрагментов. Слегка волнистые золотистые волосы под яичками Ника, родимое пятно почти алого цвета над правым соском друга, похожий на обрубок член, в длину намного меньше, чем его собственный.

Ричи проплыл восемнадцать кругов. Он уже пыхтел, отдувался, стараясь продержаться до заветного двадцатого круга. Он пытался не думать о прекрасном пенисе своего друга, о почти совершенном профиле смотрителя бассейна, со скучающим видом стоявшего возле пустого лягушатника. Девятнадцать. Ему хотелось сдаться, вернуться домой, лечь спать. Он коснулся холодного кафеля и пошел на следующий круг. Двадцать. Наконец-то. Он в зоне. Когда он коснулся стенки бассейна по окончании пятидесятого круга, ему уже казалось, что время и вовсе остановилось. Он заглотнул в себя тепловатый воздух, задержал дыхание, сложил ноги и ушел под воду, вознамерившись продержаться на глубине тридцать секунд. Досчитав до двадцати одного, он почувствовал, что у него разрывается грудь. Он запретил себе паниковать. Досчитал до тридцати и вынырнул на поверхность. Схватив полотенце, он побежал принимать гидромассажный душ.