Пощады не будет - [23]

Аржени они взяли на удивление легко. Стража у ворот сопротивления практически не оказала, только какой-то упрямый капрал все пытался, отмахиваясь тесаком, громкими воплями поднять хоть кого-то поблизости. Но его усилия не увенчались успехом. Караулка была сложена из камней, оставшихся от кладки стен, поскольку она, вероятно, в случае осады должна была служить источником материала для заделывания брешей, поэтому снаружи его голос был слышен едва лишь на десяток шагов. Так что когда капрала наконец успокоили (Грон оценил его мужество и, отодвинув всех, сам обезоружил и захватил капрала), город продолжал мирно посапывать в две дырочки.

Быстро допросив захваченных стражников, Грон приказал десятку своих солдат переодеться в их форму, а затем, отобрав еще пару человек половчее, велел намотать на них троих веревки, но так, чтобы их можно было быстро сбросить. Ворота в верхний город на ночь не запирались, а вот вход в герцогский замок, вероятнее всего, закрыт. А им надо было прорваться туда как можно скорее. Согласно кодексу наемника онота обязана защищать город, пока над центральной башней городской цитадели, в качестве которой чаще всего выступал замок местного суверена, не взовьется флаг неприятеля. После этого наемники имели полное право сложить оружие. А поскольку по информации, полученной от пленных стражников, почти половину гарнизона составляли именно наемники (ну а как еще герцог мог компенсировать чудовищные потери собственных войск после неудачного ночного нападения на их колонну), было весьма соблазнительно одним махом вывести из дела именно эту едва ли не наиболее боеспособную половину гарнизона.

— Да уж, — удивленно покачал головой барон Шамсмели, когда Грон изложил ему эти соображения, — вы в очередной раз удивляете меня, граф. Я еще не встречался с такой способностью учитывать все, даже совершенно неожиданные нюансы. Я и мои офицеры вполне бы удовольствовались тем, что нам удалось ворваться в ворота, и сразу бы ударили в мечи, а вы… — И он восхищенно встопорщил усы.

А Грон усмехнулся про себя. Хотя на протяжении своей последней по счету жизни он большую часть времени играл, так сказать, за полководца, способность оценивать ситуацию с позиций спецназовца он уже, вероятно, не утратит никогда. А спецназ всегда ищет любые возможности сделать дело быстро и тихо. Это аксиома. Это только в боевиках, дешевых или не очень, крутые парни из спецназа поливают врагов с двух рук из шестиствольных пулеметов и самодельными минами, сляпанными на коленке из куска пластита, лимонки и граненого стакана, сносят доты и разносят на куски танковые роты. В реальности если спецназ начал стрелять — он уже за скобками. И ладно если это произошло при отходе, а если группу обнаружили еще при выдвижении к объекту атаки? Это вообще провал, невыполнение задачи. Поэтому идеальная операция, с точки зрения спецназа, — это тихо прийти, тихо сделать все, что необходимо, и так же тихо уйти. В крайнем случае — при отходе устроить нечто, что заставит противника искать группу совсем не там, куда он будет улепетывать…

Стражу у ворот верхнего города они сняли столь же легко и быстро. Причем на этот раз не пришлось даже торговаться. Ворота и так были открыты, а переодетые стражниками солдаты держали факелы так, что их лица невозможно было разглядеть. Так что, когда они приблизились к воротам верхнего города, стоявший на страже стражник ничего не заподозрил, только заинтересованно вытянул шею:

— Кого это ведете?

Но шедший впереди сержант королевских латников, одетый в форму с нашивками капрала, продолжал молча идти вперед. И лишь когда ему до стражника осталась всего пара шагов, тот забеспокоился:

— Игас, ты, что ли? Хм, ты же не должен сегодня быть в кар… — Закончить фразу он не успел.

А вот у ворот замка им пришлось поволноваться. Во-первых, как выяснилось, замковая стража никоим образом не подчинялась городской и даже, наоборот, считала себя по отношению к городской людьми стоящими куда как выше. Даже простой стражник разговаривал с капралом, возглавлявшим охрану важных пленных, присланных из лагеря самого герцога (того, к досаде всех, в городе не оказалось) для размещения в подземных казематах замка, так сказать, через губу. Он долго отказывался открыть ворота и даже вызвать своего начальника, заявляя, что не собирается открывать ворота до утра и что эти пленники вполне могут до того времени посидеть в подвале городской караулки. И только сообщение о том, что гонец, привезший такое распоряжение герцога, еще не отбыл обратно и лейтенант городской стражи, возглавляющий ночные караулы, не преминет отписать герцогу, как замковая стража исполняет его распоряжения, сдвинуло эту скалу с мертвой точки.

Но и потом все развивалось очень зыбко. Прибывший к воротам капрал замковой стражи повел себя еще более высокомерно, заявив, что не допустит, чтобы «эти придурки из городской стражи» сделали хоть шаг по мощеному двору замка. Сначала он затребовал письменный приказ герцога. Впрочем, Грон, уже понявший, как будут развиваться события, успел за то время, пока замковый стражник ходил за своим капралом, проинструктировать сержанта, игравшего роль капрала. Поэтому тот, сыграв раздражение, заявил, что приказ находится у лейтенанта и тот передаст его также только лейтенанту, и, если капрал на том настаивает, пусть идет и будит своего лейтенанта. На что в этот час мог согласиться только полный идиот. Поэтому капрал сдался и, зло скривившись, велел им протолкнуть пленников через калитку, а самим убираться восвояси. Так что изначально внутрь замка попали только Грон и еще двое солдат, изображавшие пленников.