Посейдон Пушнюс как таковой - [12]

– Кого сняли-то?

– Да кавалера, заведующего, сняли. А твоя, говорят, в шкафу переждала, потом вылезла и давай настукивать на своей машинке… Чуть не лопнул я со смеху: жена того заведующего с криками, со свидетелями врывается, застигнуть их надеется – и что же?.. Баублене сидит себе преспокойненько – и тук-тук-тук да стук-стук-стук… Укусите ее после этого, извините за выражение…

– Ну и в курсе же ты! – изумился потрясенный капитан. – Только откуда же шкаф взялся? Стол письменный там есть, сейф в углу, ну, а шкаф тот Кутра, видно, специально из дому приволок. Верно я говорю?

– Не-ет, – уловил Пушнюс иронию в голосе собеседника, – ведь и я их предупреждал: «Не брехня ли все это, говорю, ребята?..» Что касается меня, то я уже примерно представляю себе картину. Тот шар, скорее всего, лишь условный знак. Мол, опрокидывайте автобусы, киоски! Деморализуйте, как можете, милицию… Словом, мутите воду и ловите рыбку…

– Да, но о какой рыбе речь, что за рыба-то?! – казалось, вполне искренне поинтересовался капитан.

– Кто его знает, может, ты, не исключено, что и я… – скромно потупился Пушнюс. – Я тебе все рассказать собираюсь, что они со мной вытворяют…

– Будет тебе лямку тянуть, отдохнул бы, что ли, – уже дружелюбнее посоветовал Баублис. – Пощади себя, ведь жениться задумал.

– На том свете отдохнем, – ответил Пушнюс, вложив в эти бесхитростные слова свой особый смысл. – Сам увидишь, что здесь будет… А вон и товарищ Тетенас, снова кого-то ведет…

Старшина появился в сопровождении немолодой уже женщины, одетой в национальный костюм. Издали привлекали внимание огромные бусы из янтаря и деревянные скудучяй[1], которые незнакомка зажала в руке, словно кинжал.

– Происшествие, товарищ капитан, прямо для газеты! – весело доложил Тетенас. – Вот эта певица вдруг начисто все позабыла, не знает, куда ей нужно. Ни кто она, ни откуда, даже фамилии своей не знает.

– А вот про то, что не из этих мест, помню, – улыбнулась женщина. – Улицы совсем незнакомые, дома… Как с того воздушного шара свалилась.

Посейдону показалось, что он где-то видел эту женщину. Вот почему Пушнюс вместе со всеми вернулся в отделение и стал продолжать наблюдение за незнакомкой.

– Водил ее к руководителям, дирижерам, – рассказывал старшина, – те только плечами пожимают…

– Да откуда же им знать меня, если я сама не ведаю, кто я, – снова довольно оживленно подхватила музыкантша.

– Ну, а сумочка, кошелек, хоть какие-нибудь документы при ней есть?

– В том-то и дело, товарищ капитан, нет ничего. Не за что ухватиться.

– Так с какого же нам конца начать? – размышлял вслух Баублис, рассматривая инструмент музыкантши. – Может, припоминаете хоть одну знакомую фамилию? Название соседней деревни, города, озера или речки?

– Неман знаю, есть такая река, а еще Палангу помню. Вильнюс тоже. Про Паневежис слыхала. Ах, правда, Каунас помню, что в самом центре! В зоопарке доводилось бывать. Там еще такой противный зверь, броненосец, кажется…

– Я, конечно, премного извиняюсь, но только мне не ясно одно: почему вас до сих пор не хватились? – вежливо перебил женщину Пушнюс. – Почему не разыскивают по радио? Ведь есть же коллектив, друзья… Вам ясен мой вопрос?

– Понятен, – ответила та, как-то странно поглядев на Пушнюса. – Да только кто и вспомнит о старой бабе…

– Ну-ну, продолжайте, – ободрил ее капитан. – Говорите, что на ум взбредет… Не стесняйтесь. Вдруг найдем зацепку.

– Все словно во сне произошло. Проснулась – и нет ничего. Всю жизнь будто украл кто. Помню только мамины слова: «Если на свадьбе не поплачешь, потом наплачешься…» Смешно…

– Спросите у нее, с кем она водила блат, и я сразу скажу, кто она! – сморозил запертый в кресле артист.

– А вы попробуйте психоанализ, – продемонстрировал свою эрудицию парень.

– Глянь-ка на меня! Дарадунду случайно не знаешь? – вставил и печник, не употребив ни единого ругательства.

Женщина покачала головой и снова, будто вслепую, принялась блуждать в пустыне воспоминаний.

– Блат… Где-то вроде слышала… – произнесла она. – Может, это тот врач? Обещал коронки сделать, да так и не сделал… Когда маленькая была, решила научиться корову доить, как мама. А корова страшная, рогатая, вот я и пристала к жеребенку. «Стой, говорю, неслух!» А он как лягнется!.. Кажется, меня тогда и вылечил доктор Блат… Смешно… Вот разговорилась я тут и припоминать стала, как мы, ребятишки, в считалки играли: «Интер мици, тици тул, ира дира дон…»

– По-шведски или норвежски! – прошептал Пушнюс на ухо капитану.

– Вот что, друг-приятель, – постепенно понижая голос, ответил Баублис, – чеши, да поживее, к себе на огород. Она тут кое о чем проговорилась. Словом, у тебя там «интер меци» сейчас…

– Ясно! К тому же я где-то ее видел, – конфиденциально выдохнул Пушнюс и вихрем вынесся за дверь.

Тогда капитан обратился к женщине:

– А не лучше ли вам будет у меня в кабинете? Там диван есть, приляжете, отдохнете… Мы же тем временем побеседуем с участниками праздника: неужели никто так и не заметил исчезновения симпатичной музыкантши? Да еще в таком замечательном ожерелье!..

И он отвел женщину в один из кабинетов.

МОЛОДО-ЗЕЛЕНО, ИЛИ РОТА ЖЕЛТОРОТЫХ